Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Выборы, двадцать третьего великого магистра проходили с обычной торжественностью. Приехали магистры Германии и Лифляндии, собрались ландкомтуры и комтуры. Каждый из них привез с собой в Мариенбург самого достойного рыцаря.
У алтаря временный правитель ордена великий комтур Родингер фон Эльнер торжественно вручил кольцо и печать великому магистру.
Волшебное кольцо! В прошлом веке папа римский подарил его великому магистру Генриху фон Зальцу. В чем его чудодейственная сила, почему о нем мечтают многие достойные рыцарь ордена? Кольцо магистров не просто красивая и дорогая безделушка. Надев его на палец, рыцарь немедленно становится епископом, князем церкви. Кольцо давало ему неограниченную власть над судьбами остальных братьев.
Орден состоял из братьев рыцарей и братьев священников, и они не пользовались равными правами. Только один человек — великий магистр, епископ — мог возвести брата священника в сан, лишить его сана и наказать.
отрывок из произведения:
...Мастер Бутрим сидел у верстака, держа в руках наполовину сделанную деревянную миску. На верстаке вперемешку со стружкой валялись малые и большие долота, ножи, топорики, и пол был густо усыпан опилками и кусочками дерева.
Напротив хозяина, сняв кожаный шлем и вытянув длинные ноги, развалился на скамейке солдат. Небольшая рыжая бородка украшала его лицо, изуродованное ударом палицы.
— Ты должен отдать за меня свою дочь, — упрямо стоял на своем солдат.
— У нее есть жених, — вздохнув, ответил литовец, — мореход из Новгорода.
— Жени-их, вот как! Значит, я напрасно шатался в твой дом? Настоящему саксонцу, верному католику, отказ, а какой-то там русский мореход...
— Они давно помолвлены. Вспомни, Людмила об этом сказала сразу. Литовец с трудом заставлял себя отвечать непрошеному гостю.
Его волновало совсем другое: вчера гонец из Вильни принес страшную весть о смерти князя Кейстута. «Смерть князя повлечет за собой грозные события, — думал Бутрим. — Недаром священный дуб у каменного урочища сронил листву... А что с Кейстутовым сыном Витовтом, что с княгиней Бирутой, живы ли?» И еще он старался понять, зачем его, Бутрима, великий жрец призывал к себе... Все перепуталось у него в голове, а надоедливый жених все пристает и пристает со своими разговорами.
— Мало ли что говорит девица! — продолжал солдат. — Настоящий мужчина не обращает внимания на легкое женское слово... Если она и помолвлена, это ничего не значит. Прицелиться еще мало, надо выстрелить. Я верный католик и плюю на русскую веру.
— Это твое дело, — спокойно ответил литовец. Он поправил пряди серых, как у волка, волос, прилипшие к потному лбу, и, нагнувшись над верстаком, продолжал работу.
Мастер Бутрим чувствовал себя твердо. Он крестился в Вильне у русского попа и был назван Степаном. А жена его, Анфиса, — русская, из Великого Новгорода. В Альтштадте и Кнайпхофе он славился как отличный мастер и честный человек.
Каждый год его приглашали в Кенигсбергский замок на пробу пива вместе с остальными почетными гражданами. Сам главный эконом покупал у него деревянную посуду и был о нем превосходного мнения.
Казалось, разговор был закончен, но солдат все сидел. Он разглядывал пробор на голове литовца, седые волосы, покрывавшие его плечи, деревянный крест на груди. «Ты не хочешь со мной породниться, сволочь, — думал он, а сам вырезаешь из янтаря поганских богов, торгуешь амулетами и знаешься с нечистым».
Солдат недавно разузнал, что литовец мастерит не только деревянные миски и ложки, и хотел этим воспользоваться.
— Вот что, Стефан, — сказал он после раздумья, — я, Генрих Хаммер из Саксонии, клянусь вывести тебя на чистую воду, если не отдашь Людмилу!
— Насильно отдавать девку не стану, — пробурчал литовец, — и чистой воды не боюсь. Не пугай зря. — Однако он насторожился.
— Не боишься? — наступая солдат. — А если я, честный католик, донесу на тебя в орденский замок? Думаешь, тебе там поверят? А потом... Ну-ка, взгляни сюда.
Солдат вынул из сумки что-то завернутое в грязную тряпку.
— Это литовский бог Перкун. Узнаешь? — с торжеством сказал он. — Я видел, как ты его вырезал. За это дерьмо в судилище с живого снимут шкуру.
И ты еще продолжаешь смеяться?! Теперь выбирай: или отдашь за меня Людмилу, или я иду доносить.
— Подлец! — вскипел литовец. — Ты ходил в мой дом как гость, ел мой хлеб и подглядывал за мной?!
— Подожди, — солдат поднял руку, — не торопись. Десять моих товарищей, честных католиков, присягой подтвердят мои слова. Я посмотрю, как ты будешь брыкаться в петле. Подумай, прежде чем говорить «нет».
Он брызгал слюной, скривился, покраснел. Рыжая борода смешно поползла в сторону.
Бутрим брезгливо вытер лицо, медленно поднялся со стула и шагнул к солдату. С кожаного фартука на пол посыпались стружки. Огромные кулаки литовца сжались, на лбу и на шее набухли синие жилы. Он взял солдата одной рукой за воротник кафтана, другой — за пояс, приподнял, открыл ногой дверь и выбросил на улицу. Громыхнув мечом, солдат растянулся в пыли.
— Литовская свинья, вероотступник! — заорал он, поднявшись на ноги. Твою девку и вонючий раб не возьмет в жены... Я рассчитаюсь с тобой? Солдат погрозил кулаком. — Клянусь святыми четками, ты раскаешься...
Бутрим схватил со стола острый топор с длинной ручкой и кинулся на улицу. Он решил убить солдата: донос мог принести непоправимые беды. Но Генрих Хаммер был далеко. Смешно размахивая руками, он убегал со всех ног.
Возвращаясь, Бутрим столкнулся в дверях с младшим подмастерьем.
...Мастер Бутрим сидел у верстака, держа в руках наполовину сделанную деревянную миску. На верстаке вперемешку со стружкой валялись малые и большие долота, ножи, топорики, и пол был густо усыпан опилками и кусочками дерева.
