Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Ромен Гари (Romain Gary), настоящее имя — Роман Касев. Также писал под псевдонимом Эмиль Ажар.
Родился в Вильнюсе. По собственным словам Гари, его отцом был знаменитый актер немого кино Иван Мозжухин. Вместе с матерью уехал во Францию. В годы Второй мировой войны был пилотом, присоединился к движению генерала де Голля, воевал в Европе и в Северной Африке, был награжден орденом Почетного легиона и медалью «За освобождение».
После войны находился на дипломатической службе, с 1956 по 1960 год возглавлял французское консульство в Лос-Анжелесе, США.
Первый роман «Европейское образование» опубликовал в 1945 году; в 1952 году вышел роман «Цвет дней», а в 1956 г. — роман «Корни неба», удостоенный премии братьев Гонкуров. Затем была еще «Жизнь впереди» (1975) — по мнению критики, самое яркое произведение современной французской прозы.
Гари — единственный писатель, удостоенный Гонкуровской премии дважды, вопреки уставу премии. Первый раз он получил ее в 1956 году как Ромен Гари, а в 1975 был удостоен этой премии как Эмиль Ажар за роман «Жизнь и смерть Эмиля Ажара» (его книжное издание вышло в 1981 году).
Принято считать, что Эмиля Ажара Гари «создал», чтобы «родиться заново». К шестидесяти годам он испытывал невыносимую усталость от собственного писательского образа, ставшего чем-то вроде маски. И вот, чтобы начать все заново, он и придумал свое alter ego.
В декабре 1980 года Ромен Гари покончил с собой.
отрывок из произведения:
...Внезапно я почувствовал на своем лице чей-то пристальный взгляд. В первом ряду сидел человек в черной одежде, выделявшейся даже на фоне темного зала, и ни на секунду не отрывал от меня внимательных глаз. Эта назойливость рассердила меня, тем более что в его взгляде мне почудился оттенок насмешки. Однако я не позволил выбить себя из колеи и закончил свою лекцию рассуждением о том, что современный герой, столкнувшись со смертельной опасностью, в свой последний час вновь открывает для себя все утраченные им ценности, и о том, сколь плодотворно такое переживание для произведения искусства и для человеческой жизни. Когда я спустился с эстрады, человек, который так внимательно меня слушал, первый подошел с поздравлениями.
— Доктор Бомбон, — представился он. — Прекрасная лекция. Чувствуется глубокое личное знакомство с предметом.
Я сказал ему, что действительно был лично знаком с Жюлем Руа и что у нас с ним был один издатель.
— Кстати, — сказал он, — несколько ваших здешних читателей поручили мне сделать ваше пребывание на Гаити как можно более приятным. Вот я и подумал, может, вам будет любопытно поохотиться на акул возле рифа Ирокуа. Вам ведь, должно быть, по вкусу острые ощущения...
...Внезапно я почувствовал на своем лице чей-то пристальный взгляд. В первом ряду сидел человек в черной одежде, выделявшейся даже на фоне темного зала, и ни на секунду не отрывал от меня внимательных глаз. Эта назойливость рассердила меня, тем более что в его взгляде мне почудился оттенок насмешки. Однако я не позволил выбить себя из колеи и закончил свою лекцию рассуждением о том, что современный герой, столкнувшись со смертельной опасностью, в свой последний час вновь открывает для себя все утраченные им ценности, и о том, сколь плодотворно такое переживание для произведения искусства и для человеческой жизни. Когда я спустился с эстрады, человек, который так внимательно меня слушал, первый подошел с поздравлениями.
