Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Александра Громова считают верным последователем братьев Стругацких. То есть фантастом, рискующим исследовать в своем творчестве проблемы социальные.
Произведения Александра Громова не просто талантливы, но — оригинальны. Увлекательная приключенческая форма и захватывающие сюжеты становятся здесь лишь обрамлением для заданных писателем вопросов. Вопросов, заставляющих всерьез задуматься о прочитанном!..
отрывок из произведения:
...Когда тихоня Лям, вовсе еще не воин, а только подросток, в ожидании посвящения доказывающий свое право называться мужчиной, едва не упустил шест и, чудом сохранив равновесие на крохотном плоту, испуганно взглянул на старшего — не заметил ли? — Хаг и ухом не повел. Хотя, конечно, заметил. Глупый он детеныш, Лям. Уж лучше бы правил, пихаясь от берегов, благо дотянуться шестом ничего не стоит. Где ему по одному только виду воды постичь и глубину протоки, и топкость дна, и где скрывается затонувший коряжник.
Приток большой реки, ограничивающей на восходе земли племени, петлял по болоту. Чистая холодная вода, ручейками скатившись с гряды недальних холмов, собиралась в звонкую речку на покатых, бурых от прошлогодней травы лугах и, омыв гальку последнего переката, весело вбегала в ненадежные топкие берега. Здесь вода, одумавшись, сразу успокаивалась, делалась глубокой и темной и текла медленно, словно пробираясь ощупью. Берега, хотя и гиблые с виду, вполне могли выдержать тяжесть человека, в иных местах они заросли лозняком и корявыми березками. Отдельно возвышались оголенные стволы совсем не старых деревьев, задушенных болотом, — но все это у самого берега да еще на редких островках, кое-где видневшихся посреди болотного мха, прикидывающегося прочным, — а только наступи не обутым в ивовые плетенки, и ног не вытянешь.
Притом хилый, лениво подумал о Ляме Хаг, переворачиваясь на моховой лежанке на другой бок, отчего заскрипели сыромятные ремни, связывающие плот. Воином будет, а вождем — никогда. Оно, впрочем, и к лучшему.
К лучшему, потому что вождем станет он, Хаг. Уже сейчас его голос звучит наравне с голосом нынешнего вождя, и никто не решается оспорить. Уже сейчас по праву самого сильного мужчины племени он может первым заполучить любую женщину (тем более что последнее время стареющий Ауха почти вовсе перестал интересоваться бабами), а когда — совсем скоро — Ауха одряхлеет, никто не осмелится противиться Хагу. Право первой и лучшей доли в добыче — его. Право лишать невинности подросших сопливок, прошедших обряд посвящения. Право решать за других. Право быть лучшим, чем другие.
Так будет длиться долго — семь, восемь зим. Если подсобят добрые духи, то все десять. Потом он состарится, как Ауха, и другой отберет у него власть. Пусть. Это будет нескоро. Ауха был умен, не поторопив предшественника, позволив ему угаснуть своей смертью. Заботясь о себе, Хаг поступит так же. Нужно следить лишь за тем, чтобы новый вождь не подрос прежде времени. Приглядываться к мальчишкам — полезно.
Будущие вожди выявляются на охоте, в дальних походах за вечно кочующими по тундре стадами низкорослых оленей с тупыми волосатыми рогами, в схватках с белым рычащим зверем — ужасом бесконечных зимних ночей на холодных зимовках у моря, в войнах с соседями. И, конечно, в ежегодных переселениях племени, ибо земли людей Болота велики, и опустошенная когда-то местность спустя десять зим вновь изобилует пищей. Молодой вождь заранее примечает тех, кто вскоре станет опасен, а мальчишки — вот дураки! — и рады стараться показать свою удаль.
Не прошло и двух лун, как племя, откочевав на юг по подтаявшей тундре, расположилось становищем в низкорослом лесу на краю болота и безбровый Гнук, самый сильный и умелый из молодых охотников, а потому и самый опасный, был послан к смуглым людям заката, называющим себя са-ам, чтобы указать новое место для меновой торговли, — авось сгинет где-нибудь по пути, избавив Хага от убийства. И теперь, лежа на плоту на мягкой подстилке, Хаг думал, что эта вылазка к пограничным холмам была затеяна им зря. Лям не Гнук. Из таких вырастают не соперники, а опора. И не зря старый Ауха многозначительно хмыкнул: уже по непуганой дичи вблизи нового становища стало ясно, что люди Холмов не посягали на чужие земли по меньшей мере последние несколько зим. Не то присмирели, не то откочевали на полудень. По эту сторону холмов Хаг и Лям не нашли ни одного кострища, ни одного чужого следа.
Хмыкнул Ауха, но и только. Мудрый, он не решится спорить с сильнейшим, предпочтет спокойную старость. И он, Хаг тоже мудр. Но даже мудрые совершают мелкие ошибки.
...Когда тихоня Лям, вовсе еще не воин, а только подросток, в ожидании посвящения доказывающий свое право называться мужчиной, едва не упустил шест и, чудом сохранив равновесие на крохотном плоту, испуганно взглянул на старшего — не заметил ли? — Хаг и ухом не повел. Хотя, конечно, заметил. Глупый он детеныш, Лям. Уж лучше бы правил, пихаясь от берегов, благо дотянуться шестом ничего не стоит. Где ему по одному только виду воды постичь и глубину протоки, и топкость дна, и где скрывается затонувший коряжник.
