Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Рискну представить на суд читателя одну из самых любимых своих повестей. Это не детектив, но это же Ильин. Поэтому надеюсь, что мой читатель как минимум прочтет это произведение, а как максимум сможет оценить, за что заранее хочу сказать ему большое спасибо.
отрывок из произведения:
...Потом меня убили. И это хорошо. Капрал говорит, что если всех нас не убьют, мы никогда не выиграем войну. А выиграть ее нам просто необходимо. Уже 30 лет наши женщины не рожают детей, потому что мужчины тискают в руках аркебузы вместо их бедер. Они не рожают даже когда полки проходят через деревни, потому что старухи, которые помнят, как это делается, уже не могут зачать, а молодухи шарахаются, как черт от ладана, от озлобленных и вонючих солдат, которые совсем не похожи на героев их романтических грез — Наш род исчезнет, если женщины не станут рожать, — говорит капрал — Мы должны наконец победить, чтобы помочь женщинам, иначе армия не получит новобранцев! Кто станет защищать род, если он кончится?
Давно уже никто не видел зеленых сопляков-новобранцев, не знающих, с какой стороны держаться за арбалет.
Третий взвод вымер до последнего человека, не от мечей и осколков — от старости! Один только столетний лейтенант еще держится. Но он даже не может выйти из блиндажа. Лежит на раскладной походной кровати в парадном кителе и ходит в свои парадные штаны. Возможно, он бы и встал, если бы не бляхи медалей от плеч до живота. За сто лет их сколько накопилось!
Лежит лейтенант в собственном дерьме, как в перине, блестит золотом и воняет. Раньше денщик из-под него выгребал и медали бархоткой драил — да рассыпался от дряхлости. А сам лейтенант китель вовек не снимет по соображениям субординации. Он ждет присвоения очередного звания. Ждет императора, который должен прийти и лично пришить ему новые погоны и повесить еще один орден на самый низ живота, где еще осталось место как раз для одного ордена. Тогда лейтенант скажет: «Слава императору!» — брякнет медалями и помрет.
Он 50 лет лежит на посту и, если понадобится, еще 50 лет пролежит.
Как будто императору больше дел нет, как ходить по этому блиндажу, утопая в лейтенантских нечистотах. Но даже если он придет — кто их знает, этих императоров, — он не сможет пришить новенький погон, потому что китель сгнил и материал стал прахом и не рассыпается только оттого, что лейтенант лежит смирненько, неподвижно и даже не дышит. Он каждое утро открывает глаза и громко спрашивает:
— А что, не идет ли по траншеям мой император?
Когда полгода назад противник выбил нас в поле и мы несколько недель торчали под их орудиями, как вошь на зеркале, и когда наконец отбили свои позиции, никто и подумать не мог, что лейтенант жив. И капрал приказал занять блиндаж под лазарет.
Второе отделение потащило раненых по окопам к блиндажу, но еще за полкилометра почуяли, что он занят.
— Закройте дверь! Я жду императора! — отчеканил лейтенант, сдув пыль с губ. У него уже сгнили волосы и зубы, и под кожей кое-где проступила желтая кость черепа, и все же он держался молодцом. Не мог он позволить себе умереть, не получив главной награды.
— Черт его знает, — почесал под каской капрал, — может, император его родственник или друг детства. Может, действительно он припрется к нам в окопы. Война — такая карусель...
И капрал распорядился вычистить блиндаж, и кровать, и лейтенанта до парадного блеска. А взводу, на всякий случай, пришить чистые подворотнички, надраить ботинки и написать домой письма, прославляющие победы императорской армии.
Полмесяца рота саперов выгребала из блиндажа дерьмо.
Удивительно, сколько дерьма может помещаться в одном лейтенанте.
Они носили его лопатами, потом носилками, потом смонтировали транспортер и подогнали бульдозер. Они ковырялись вокруг лейтенанта, обливаясь потом, и он постепенно появлялся весь, как новорожденный младенец из чрева матери — вначале голова, потом грудь, живот и колени.
Полковой цирюльник очистил золой медали, пуговицы и единственный сохранившийся во рту лейтенанта металлический зуб.
Спрыснул воздух все заглушающим солдатским одеколоном. Пришел писарь, произвел опись имущества, пересчитал все награды, и тут выяснилось, что за последнее время на животе у лейтенанта прибавились две новые медали «Славься, император!». Но профиль на них был выбит незнакомый.
— Это не наша медаль, потому что это не наш император, — заявил писарь. — Его наградили те, — и он показал в сторону окопов противника. — Наверное, когда они заняли наши позиции, всем находящимся в окопах выписали награды.
— Но он же не их лейтенант! — удивился цирюльник.
— Это не важно! Главное, он на момент победы находился на передовых позициях, — объяснил писарь и оприходовал новые медали.
А саперы все ковыряли и ковыряли лопатами в блиндаже, и конца-края их работе не было видно. Отработанное дерьмо подавали на-гора, и специальные команды оттаскивали его в ближний тыл. За передней линией окопов постепенно вырастал бугор, потом целый холм и даже гора.
Противник три раза высылал своих разведчиков, чтобы выяснить, для чего возводится холм и нет ли в том какого-нибудь стратегического умысла. Три раза разведчиков вылавливали, допрашивали и расстреливали возле штабной стены, а тела, для острастки, сбрасывали с аэропланов в тылу врага.
Тогда обеспокоенный противник провел разведку боем силами четырех сводных когорт, но был отбит с большими потерями. О предпринятых противником атаках доложили командующему...
...Потом меня убили. И это хорошо. Капрал говорит, что если всех нас не убьют, мы никогда не выиграем войну. А выиграть ее нам просто необходимо. Уже 30 лет наши женщины не рожают детей, потому что мужчины тискают в руках аркебузы вместо их бедер. Они не рожают даже когда полки проходят через деревни, потому что старухи, которые помнят, как это делается, уже не могут зачать, а молодухи шарахаются, как черт от ладана, от озлобленных и вонючих солдат, которые совсем не похожи на героев их романтических грез — Наш род исчезнет, если женщины не станут рожать, — говорит капрал — Мы должны наконец победить, чтобы помочь женщинам, иначе армия не получит новобранцев! Кто станет защищать род, если он кончится?
