Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Курсанты Академии подводного флота Боб Эсков и племянник Стюарта Идена Джим отправляются во впадину Тонга на выручку Крэкену, отцу одного из курсантов. Когда — то Крэкен заставил обитателей Тонги — людей — амфибий — добывать для себя жемчуг, теперь же ему грозит гибель от рук взбунтовавшихся аборигенов...
отрывок из произведения:
...На борт учебного судна мы взошли в четыре часа утра.
До рассвета было еще далеко. Чернозеркальная поверхность моря слабо покачивалась под звездным небом. Стоя в строю, я видел краем глаза полоску ярких огней на темном фоне береговой линии Бермудского архипелага — доки Академии подводного флота.
В тишине раздался зычный голос курсанта капитана Роджера Фэрфэйна:
— Курсанты, смирно!
Весь строй подобрался и замер. Учебное судно для занятий индивидуальной подводной подготовкой представляло собой большую баржу, не более уютную и благоустроенную, чем айсберг. В борт баржи, словно маленькие проворные дельфины, тыкались подводные буксиры, выводившие нас в открытое море. Мы все еще стояли на палубе и готовились к перекличке, а баржу уже ощутимо покачивало на волне в открытом море.
Меня слегка знобило — и не только от холодного ветра с дальней Атлантики. Я не мог преодолеть волнения — ведь я снова стал курсантом Академии подводного флота! Когда мы всходили на борт, я не мог не обратить внимание на взволнованное лицо своего друга Боба Эскова. Кажется, совсем недавно мы распростились со всеми надеждами снова услышать свои имена при перекличке. И вот мы опять встали в строй!
— Джим! — прошептал Эсков. — Не знаю, как ты, а я начинаю верить… Он неожиданно замолчал, потому что во всем строю не раздавалось ни звука. Но я и так прекрасно понял, что он хотел сказать.
Мы с Бобом (а меня зовут Джеймс Иден) и не думали, что снова вернемся в академию. После того как нас — к нашему горькому разочарованию — отчислили, мы преодолели немало трудностей, но сумели снова стать полноправными курсантами. Новый семестр начался для нас как обычно — сдачей нормативов на ныряние без скафандра. Для Боба это было проблемой. Несмотря на все волевые усилия, его организм упрямо возражал против таких погружений, и перед обычным прыжком в воду Боб испытывал примерно то же самое, что испытывает человек, боящийся высоты, перед прыжком с парашютом. Это был не страх, а чувство слабости — природное свойство его организма.
— К перекличке приступить!
После приказа капитана Фэрфэйна наши ряды ожили. Из за темноты я не видел дальнего края своей шеренги, но в руках у Фэрфэйна был жезл со светящимся наконечником. Это было впечатляющее зрелище: застывший как статуя капитан, уходящие в темноту шеренги перекликающихся курсантов, тускло мерцающая палуба, фосфоресцирующие гребни волн… И нам вскоре предстояло стать командирами подводных судов! Каждый из нас трудился не покладая сил. Тот же Боб Эсков изо дня в день, стиснув зубы, сдавал все положенные нормативы, слушал лекции и выполнял практические задания. Море затягивает как наркотик — так всегда говорил мой дядя, Стюарт Иден; недаром он сам отдал ему всю свою жизнь. Иногда оно становится очень горьким на вкус. Но если уж ты однажды попробовал его, то сохранишь это пристрастие навсегда.
— Старшим команд доложить о готовности!
— В первой команде перекличка проведена отсутствующих нет!
— Во второй команде перекличка проведена отсутствующих нет!
— В третьей команде…
Курсант капитан принял доклады старших команд и с каменным лицом направился к нашему инструктору по подводной подготовке лейтенанту Блаймэну.
— Перекличка проведена отсутствующих нет, сэр! — отчеканил Фэрфэйн.
Принимавший рапорт лейтенант Блаймэн находился на специальной надстройке в носовой части судна. Отдав курсанту честь, он легкой, раскованной походкой старого морского волка спустился на палубу. Это был высокий загорелый атлет с улыбкой голодной акулы. На горизонте едва едва занялась розовато багровая заря, и мы могли видеть только силуэт лейтенанта, но я чувствовал на себе его хищный взгляд. В академии Блаймэн пользовался репутацией беспощадного и въедливого служаки. Он мог заставлять нас до бесконечности повторять одно и то же упражнение, пока не убеждался, что каждый курсант усвоил науку в совершенстве. Его презрительное отношение к «слабакам» стало притчей во языцех. А слабаками Блаймэн считал всех, кто не мог повторить его личные рекорды по пребыванию под водой и нырянию без акваланга. Пятнадцать лет назад эти рекорды были мировыми — немудрено, что и сейчас мало кто мог их повторить. Когда лейтенант говорил, в строю стояла мертвая тишина...
...На борт учебного судна мы взошли в четыре часа утра.
