Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Марина Ивановна Цветаева — замечательная русская поэтесса; один из классиков русской литературы XX века. Родилась в Москве. Отец — Иван Владимирович Цветаев — профессор Московского университета, основатель Музея изобразительных искусств, выдающийся филолог. Мать — Мария Александровна Мейн — музыкантша. Стихи Марина Цветаева, по собственному ее признанию, начала писать с семи лет. Первые книги — «Вечерний альбом» (1910) и «Волшебный фонарь» (1912). Затем — «Версты» (1921) и «Конец Казановы» (1921). В 1922 году Цветаева покидает Россию и 17 лет живет за границей — сначала в Чехии, а потом во Франции. Много пишет и печатается в зарубежных изданиях. Переводит на французский язык стихи Пушкина и Лермонтова. В 1939 году возвращается в Советский Союз — «вслед за семьей и чтобы дать сыну Георгию (родился в 1925 году) родину». 31 августа 1941 года трагически обрывает жизнь в городке Елабуге близ Чистополя.
(c)OZON.ru
отрывок из произведения:
...Антимузыкальность Брюсова, вопреки внешней (местной) музыкальности целого ряда стихотворений — антимузыкальность сущности, сушь, отсутствие реки. Вспоминаю слово недавно скончавшейся своеобразной и глубокой поэтессы Аделаиды Герцык о Максе Волошине и мне, тогда 17-летней: «В вас больше реки, чем берегов, в нем — берегов, чем реки». Брюсов же был сплошным берегом, гранитным. Сопровождающий и сдерживающий (в пределах города) городской береговой гранит — вот взаимоотношение Брюсова с современной ему живой рекой поэзии. За-городом набережная теряет власть. Так, не предотвратил ни окраинного Маяковского, ни ржаного Есенина, ни героя своей последней и жесточайшей ревности — небывалого, как первый день творения, Пастернака. Все же, что город, кабинет, цех, если не иссякло от него, то приняло его очертания.
Вслушиваясь в неумолчное слово Гете: «In der Beschrankung zeigt sich erst der Meister»* — слово, направленное на преодоление в себе безмерности (колыбели всякого творчества и, именно как колыбель, преодоленной быть долженствующей), нужно сказать, что в этом смысле Брюсову нечего было преодолевать: он родился ограниченным. Безграничность преодолевается границей, преодолеть же в себе границы никому не дано. Брюсов был бы мастером в гетевском смысле слова только, если бы преодолел в себе природную границу, раздвинул, а может быть, и — разбил себя. Брюсов, в ответ на Моисеев жезл, немотствовал. Он остался invulnerable** (во всем объеме непереводимо), вне лирического потока. Но, утверждаю, матерьялом его был гранит, а не картон...