Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Пандемия инопланетной заразы положила конец цивилизации. Человечество в очередной раз разделилось на два враждующих лагеря — людей и новую расу мутантов.
Мир изменился. Изменились и люди. Только люди ли они теперь? Сможет ли человек принять это новое племя и стать одним из них?
отрывок из произведения:
...Его всегда пугала возможность нападения по ночам, поэтому Пол спал тревожно, несмотря на утомление от долгого перехода. На рассвете, выпутавшись из одеяла, он почувствовал в себе все то же опостылевшее изнеможение. Пол разгреб ногой пепел на останках костра, позавтракал жесткой четвертинкой вареного кролика и запил холодное мясо глотком тухлой воды с терпким запахом тины. Защелкнув на талии медную пряжку патронташа, он перепрыгнул через канаву и поднялся по насыпи к пустому четырехполосному шоссе, бетонное покрытие которого устилали сгнившая листва и отвратительный на вид мусор, брошенный давным-давно спешно уходившими людьми, чьим единственным желанием было бегство – бегство одних от других. Однако Пол, всегда отличавшийся самостоятельностью, шел туда, откуда бежали люди. Он шел в города, следуя теории, что они теперь покинуты и, значит, незаразны.
Густой туман опустился на притихшую страну, и Пол на секунду остановился, озираясь в поисках нужного направления. На противоположной обочине он заметил брошенную машину – последняя модель с откидным верхом, но ржавая, со спущенными шинами и дорожным талоном за прошлый год. Почти наверняка без горючего. По-видимому, владелец избавился от нее во время массового исхода. Пол доверился ее курсу на север, словно стрелке компаса. Он повернул направо и зашагал по шоссе на юг. Где-то там, немного впереди, в сером тумане лежали окраины Хьюстона. Перед закатом вечернего солнца он увидел высокую линию горизонта и понял, что его путешествие подошло к концу.
Иногда путь пролегал мимо опустевших коттеджей или выгоревших закусочных по краям дороги, но он ни разу не заглядывал в них, зная, что искать там еду бесполезно. Исход начисто опустошил эти строения. Поживиться можно будет в сердце метрополии, подумал он, там, где истерия за какие-то часы изгнала всех людей из их квартир и домов.
Пол вдруг застыл на шоссе в пелене тумана и прислушался. Шаги вдалеке… Шаги и голос, рассеянно напевавший песню. Ни один другой звук не тревожил могильную тишину, которая когда-то была заполнена ревом огромного города. Тревога сжала его сердце холодными липкими пальцами. Судя по хриплому и нестройному пению, это был пожилой человек. Пол нащупал кобуру и вытащил револьвер, который он прихватил в опустевшем полицейском участке.
– Эй, кожистый! Стой, где стоишь!– закричал он в туман.– У меня оружие.
Шаги и песня оборвались. Напрягая зрение, Пол всмотрелся в клубящийся саван тумана.
Старик ответил через минуту:
– Что-то темновато тут, сынок, правда? Совсем тебя не вижу. Лучше подойди поближе. Я не кожистый.
Горло Пола сжал спазм отвращения.
– Не обманывай, старый пес. Здоровый человек не станет петь. Ему ни к чему чужое внимание. Прочь с дороги! Я иду на юг и если увижу тебя, то пристрелю, как собаку. Шевелись! Мне некогда!
– Конечно, сынок. Я шевелюсь, шевелюсь. Но я не кожистый. А пою просто так – чтобы составить себе компанию. Чума меня теперь не волнует. Я двигаюсь на север – туда, где есть люди. И если какой-нибудь кожистый услышит мое пение… Ну и что? Я попрошу его не приближаться ко мне. Хотя…что хорошего быть здоровым, если ты одинок?
Старик говорил, но Пол слышал, как тот чавкал через канаву и продирался сквозь кустарник. Его охватило сомнение. Возможно, старый чудак действительно не кожистый. Обычно жертвы чумы, рыдая, умоляли удовлетворить их странное и страстное желание – потрогать руками здоровую кожу, ощутить ее под своими влажными серыми ладонями. Но Пол не стал искушать судьбу.
– Оставайся в кустах, пока я не пройду,– крикнул он.
– Хорошо, сынок. Иди своей дорогой. Я не горю желанием касаться тебя. А ты, значит, решил поживиться в Хьюстоне?
Пол двинулся вперед.
– Да, люди удирали оттуда с такой быстротой, что оставили после себя горы консервов и шмоток.
...Его всегда пугала возможность нападения по ночам, поэтому Пол спал тревожно, несмотря на утомление от долгого перехода. На рассвете, выпутавшись из одеяла, он почувствовал в себе все то же опостылевшее изнеможение. Пол разгреб ногой пепел на останках костра, позавтракал жесткой четвертинкой вареного кролика и запил холодное мясо глотком тухлой воды с терпким запахом тины. Защелкнув на талии медную пряжку патронташа, он перепрыгнул через канаву и поднялся по насыпи к пустому четырехполосному шоссе, бетонное покрытие которого устилали сгнившая листва и отвратительный на вид мусор, брошенный давным-давно спешно уходившими людьми, чьим единственным желанием было бегство – бегство одних от других. Однако Пол, всегда отличавшийся самостоятельностью, шел туда, откуда бежали люди. Он шел в города, следуя теории, что они теперь покинуты и, значит, незаразны.
