Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Классики жанра не нуждаются в представлении, а такой мэтр НФ, как Клиффорд Саймак, тем более. Встреча с любым его произведением доставляет поклонникам жанра истинное удовольствие. Но не только. Автор с удивительным мастерством погружает читателя в свой, особый мир и вынуждает его размышлять о судьбах Вселенной и человечества в целом и о судьбе каждого живущего на Земле человека в отдельности.
Практически в каждом своем произведении независимо от жанра Великий Мэтр остается верен себе, а точнее, созданному им особому миру, во многом — но далеко не во всем — похожему на реальный. Обитателей этого мира волнуют те же проблемы, что и нас, жителей Земли, они так же чувствуют ответственность перед будущими поколениями за то, что оставляют им в наследство.
отрывок из произведения:
...Внутри оказалась продолговатая пластина, весьма заурядная на вид, с симметрично пробитыми отверстиями.
Скотт взял ее в руку, и рука его задрожала.
— Надеюсь, ты не разочарован, — горько сказал Гриффит.
— Ничуть, — ответил Скотт. — Именно это я и предполагал.
Все дожидались продолжения.
— Не будешь ли ты любезен... — не вытерпел Гриффит.
— Это перфокарта, — пояснил Скотт. — Ответ некой задачи, введенной в вычислительную машину.
— Но мы ведь ее не расшифруем, — огорчился Тэйлор. — Никакими силами не установишь, что она означает.
— Ее и незачем расшифровывать, — усмехнулся Скотт. — Она и так рассказывает, что здесь такое. Эта машина — весь мир в целом — представляет собой вычислительное устройство.
— Что за бред! — воскликнул Баклей. — Математическое...
— Не математическое, — Скотт покачал головой. — По крайней мере не чисто математическое. Нечто более значительное. Логическое, по всей вероятности. Возможно, даже этическое.
Он оглядел присутствующих и прочел на их лицах все то же неверие, развеять которое до конца едва ли удастся.
— Да посудите же сами! — вскричал он. — Бесконечная повторяемость, монотонная одинаковость всей машины. Таково и есть вычислительное устройство — сотни, или тысячи, или миллионы, или миллиарды интегрирующих схем, сколько бы их ни было нужно, чтобы ответить на поставленный вопрос.
— Есть же какой-то фактор ограничения, — пробубнил Баклей.
— На всем протяжении своей истории, — ответил Скотт, — человечество не слишком-то обращало внимание на такие факторы. Оно упорно делало свое дело и преодолевало все мыслимые факторы ограничения. Очевидно, здешняя раса тоже не слишком-то обращала на них внимание.
— Есть такие факторы, — упрямо твердил Баклей, — которыми попросту невозможно пренебречь.
У мозга — свои ограничения. Он ни за что не станет познавать самого себя. Он слишком легко забывает — забывает слишком многое и всегда именно то, что следовало помнить. Он склонен к терзаниям, а для мозга это — почти равносильно самоубийству. Если чрезмерно напрягать мозг, он находит убежище в безумии. И наконец, он умирает. Умирает как раз тогда, когда становится полноценным. Поэтому создают механический мозг-гигант, двадцатимильным слоем покрывающий планету с Землю величиной, — мозг, который займется животрепещущими проблемами, и никогда ничего не забудет, и с ума не сойдет, ибо ему неведомо смятение.
Сорваться после этого с места и покинуть такой мозг — двойное безумие.
— Все наши догадки бессмысленны и никчемны, — сказал Гриффит. — Никогда мы не узнаем, для чего служил этот мозг. Вы упорно исходите из предпосылки, будто хозяева этой планеты были гуманоидами, а ведь столько же шансов за то, что они отнюдь не гуманоиды.
— Предположение о том, что они в корне отличаются от нас, совершенно абсурдно, — возразил Лоуренс. — В городе на Четвертой могли бы поселиться люди. Обитатели той планеты сталкивались с теми же техническими проблемами, что встали бы и перед нами, если бы мы затеяли подобное начинание; выполнили они все в том же стиле, какого придерживались бы и мы.
— Ты не учитываешь того, что сам же так часто подчеркиваешь, — сказал Гриффит. — Не учитываешь фанатической тяги, которая заставила их пожертвовать решительно всем во имя великой идеи. Мы, как ни бейся, не достигли бы столь тесного и фанатического сотрудничества. Один допустил бы грубейшую ошибку, другой перерезал бы горло третьему, четвертый потребовал бы следствия, а там оказалось бы, что вся свора спущена с цепи и лает на ветер.
— Они были последовательны, — продолжал Гриффит. — Ужасающе последовательны. Здесь нет жизни. Мы не зарегистрировали ни малейшего признака жизни, отсутствуют даже насекомые. А почему, как ты думаешь? Не потому ли, что жук мог бы запутаться в шестернях или еще где-нибудь и нарушить весь комплекс? Поэтому жукам пришлось вымереть...
...Внутри оказалась продолговатая пластина, весьма заурядная на вид, с симметрично пробитыми отверстиями.
