Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
В романе повествуется о трогательной любви слепой девушки Луциллы Финч и одного из братьев-близнецов Оскара Дюбура, подвергнувшейся суровому испытанию из-за козней второго брата Нюджента, также влюбившегося в Луциллу и пытавшегося выдать себя за Оскара.
отрывок из произведения:
...В конце коридора стояла, наклонившись над цветами в окне, одинокая фигурка в чистом белом платье. Это и была слепая девушка, мрачную жизнь которой я пришла развеять. В разбросанных Соут-Доунских селениях жители присоединяли к ее имени выражение сострадания и называли ее «бедная мисс Финч». Но я, думая о ней, называю ее себе лишь по имени ее — Луциллой. Она для меня Луцилла, когда я вспоминаю о ней. Позвольте мне и здесь называть ее Луциллой.
Когда я впервые увидела ее, она обрывала засохшие листья на своих цветах. Тонкий слух ее уловил чужие шаги задолго до того, как я подошла к ней. Она подняла голову и быстро пошла нам навстречу, с легким румянцем на лице, мгновенно вспыхивавшим и исчезавшим. Когда-то я была в Дрезденской галерее; и когда Луцилла подошла ко мне, я невольно вспомнила перл этого великолепного собрания, несравненную богоматерь Рафаэля, Мадонну di San Sisto. Чистый, широкий лоб, характерная полнота между бровями и ресницами, мягкое очертание нижней части лица, нежные губы, цвет кожи и волос — все с поразительною точностью напоминало прелестный тип дрезденской картины. Роковую точку, на которой сходство кончалось, составляли глаза. Чудные глаза рафаэлевой богоматери отсутствовали в живом ее подобии, стоявшем предо мною теперь. Не было ничего отталкивающего в моей слепой Луцилле. Ее несчастные тусклые глаза глядели как-то отрешенно, неподвижно, вот и все. Над ними, под ними, вокруг них, до самого края век, была красота, движение, жизнь, в них была смерть. Более прелестного существа, если исключить его несчастье, я никогда не видела. В ней не было других недостатков. Стройный стан, природная грациозность движений, голос чистый, веселый, располагающий к себе, улыбка, придававшая особую прелесть ее прекрасному рту, — все это уже пленило меня, прежде чем она подошла настолько, что я могла взять ее за руку.
— О, друг мой, — сказала я со свойственною мне пылкостью, — я так рада вас видеть!
Едва эти слова вырвались у меня, как я уже готова была язык себе отрезать за то, что так грубо напомнила о ее слепоте.
К моему утешению, эти слова не подействовали на нее так, как я ожидала.
— Позволите ли вы мне увидеть вас по-своему? — спросила она кротко, поднимая свою хорошенькую белую ручку. — Позволите ли вы мне прикоснуться к вашему лицу?...
...В конце коридора стояла, наклонившись над цветами в окне, одинокая фигурка в чистом белом платье. Это и была слепая девушка, мрачную жизнь которой я пришла развеять. В разбросанных Соут-Доунских селениях жители присоединяли к ее имени выражение сострадания и называли ее «бедная мисс Финч». Но я, думая о ней, называю ее себе лишь по имени ее — Луциллой. Она для меня Луцилла, когда я вспоминаю о ней. Позвольте мне и здесь называть ее Луциллой.
