Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек – Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух – нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.
отрывок из произведения:
...Он силился припомнить свое имя... И впервые ему стало по-настоящему страшно...
Что это с ним творится?
Он взглянул в зеркало, отшатнулся и больно ударился ногой о выступ стола. Затем бросил взгляд на электрокалендарь.
«Зачем я смотрю? Он ведь испортился давно. Может быть, я совершил самую большую ошибку, когда сразу не стал чинить его. Время остановилось для меня...» Его мысли путаются и расплываются. Разве время может остановиться? Раньше он знал совсем другое. Его учили совсем не этому. А чему же? Всегда ли тому, что нужно? Почему же не научили, как спастись сейчас?
Он спрашивал себя о чем-то и тут же забывал о собственных вопросах.
Сколько же времени прошло от аварии — от того часа, когда батискаф лег на дно океанской впадины и больше не смог двинуться? Три недели, месяц?
Он зашагал по каюте то медленно, то ускоряя шаги. У термостата остановился, вытащил пучок водорослей, съел... Его движения были вялыми, ленивыми...
«Я схожу с ума, — думал он. — И тут мне никто не поможет...» У него было все — электроэнергия, пища, кислород, удобные кресла... Это создали разные заботливые люди — конструкторы, инженеры, биологи, медики. Вот и его батискаф, его детище — сколько в нем труда различных людей! Двигатель создан по идее его брата. Многослойная обшивка с прокладкой, какую впервые применил его отец на подводных лодках. Такая обшивка выдерживает давление в сотни тысяч тонн.
Он садится в кресло, опускает подбородок в раскрытую ладонь и думает о своей семье. Так ему легче. Иногда уголки губ приподымаются, словно для улыбки, но она не получается. Его семья целиком состоит из конструкторов и судостроителей, если не считать дяди-композитора. В их семье, где все говорили о килях и обшивках, о двигателях и коэффициентах полезного действия, странно звучали дядины слова: сольфеджио, симфония. И сам он был странным, со своими длинными пальцами и рассеянно-сосредоточенным выражением лица. Да, его лицо почему-то одновременно выражало и рассеянность и сосредоточенность: сосредоточенность — к звукам, рассеянность — ко всему остальному. Он говорил: «Море — это тысячи симфоний. Вы не всегда слышите их, а я не успеваю их записывать». И еще он говорил: «Духовная пища... Человек не может жить без нее...» «Чудак... — думает он о дяде. — Чудак...»