Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
22 июня 1941 года Владимир Рыбин получил свидетельство об окончании школы-семилетки. В 15 лет он уже работает слесарем, затем электромонтером на оборонном заводе. В 16 лет он — комсомолец, в 18 лет — солдат, в 22 — офицер Советской Армии, в 25 — член КПСС. И среднюю школу, и Московский университет он окончил без отрыва от основной работы, занимаясь по вечерам. Затем много лет было отдано журналистике. В литературу он пришел поздно, только к 50 годам. В своем творчестве участник войны, член Союза писателей СССР Владимир Алексеевич Рыбин верен взаимопроникающему триединству литературных жанров — путешествиям, приключениям, фантастике...
отрывок из произведения:
— ...Сколько звезд на небе?
— Сколько вам надо?
Иван Иванович, невысокий лысый пенсионер, сидевший на скамье возле своей калитки, с удивлением посмотрел на стоявшего перед ним младшего лейтенанта милиции.
— Не ожидал такого от представителя власти.
— Чего «такого»?
— Неопределенности. В вашем деле главное что? Учет.
— Дела небесные не подлежат земному учету.
— Ошибаетесь. Даже звезды должны быть пересчитаны.
— Они и пересчитаны.
— Сколько же их?
— Смотря как поглядеть.
— Ну вот так если.
Он из-под руки посмотрел вверх и засмеялся вызывающе.
— Простым глазом — тыщи три. В бинокль, может, тридцать три. А в телескоп — весь миллион.
— А в самый-самый?
— Миллиарды.
— Та-ак, — разочарованно протянул Иван Иванович. — Значит, нет учета.
— А чего это вы звезды считать начали? — удивился младший лейтенант.
— Да хотел узнать: учтена та звезда ай нет? Первый я ее увидел ай нет? Понимаешь, младшой, пятый день гляжу, как она то потухнет, то погаснет...
— Мало ли чего в небе гаснет...
— Не скажи. Каждый день в одно и то же время, в одном и том же месте.
— Ну... не знаю.
— Так узнай. Для того и рассказываю как представителю власти.
Младший лейтенант милиции Чуприн считал себя человеком очень занятым: служба, да учеба на заочном юрфаке, да продавщица Нюра из продовольственного магазина — все это не оставляло времени для того, чтобы выспаться. Поэтому он со значением посмотрел на часы, собираясь сказать, что ему пора идти, но вместо этого спросил:
— А когда это бывает?
— Точнехонько в двадцать два ноль-ноль. Полчаса осталось.
Чуприн еще взглянул на часы и вздохнул:
— Ладно, полчаса подожду, но... глядите у меня!
Он сел рядом на скамью, осмотрел улицу — сначала слева направо, потом справа налево. Улица эта была одним из участков его большого поста, и знал он ее как свой карман. Одноэтажные домики, доживавшие свой век на окраине в ожидании, когда городские небоскребы вытеснят их и отсюда. Старая дорога с выщербленным асфальтом, не ремонтируемая потому, что здесь по генеральному плану запроектирована автомагистраль. Зеленый забор в конце улицы, за которым виднелась крыша небольшого заводика прохладительных напитков и торчала черная железная труба. Завод этот не работал, и Чуприн слышал, что по реконструкции района его должны снести, но забор вокруг выглядел как новенький: кто-то аккуратно подкрашивал его. Чуприн не раз собирался обследовать завод, опасаясь, как бы местные мальчишки не облюбовали его для своих «секретных» забав, но не знал, с какой стороны подступиться: на плотных железных воротах висел большой замок.
Во дворе, примыкавшем к заводику, залаяла собака, и Иван Иванович тотчас вскочил на ноги, потянул Чуприна за рукав.
— Вот счас, она как раз перед этим лает. Гляди во-он туда, где тучка.
В потемневшем вечернем небе и в самом деле мигнула искорка, подрожала секунду и погасла.
— Ну и что?
— Что? — переспросил Иван Иванович.
— Дальше-то?
— Все уже. Завтра приходи в это время.
— Делать мне больше нечего.
— Неинтересно, значит?
— В небо пускай астрономы глядят.
— Конечно, — ехидно сказал Иван Иванович. — Только вот собака.
— Что собака?
— Да все думаю: откуда она понимает в астрономии?
Собака — это было уже серьезно, к собакам Чуприн привык относиться с почтением...