Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Альфред Кох родился 28 февраля 1961 г. в г. Зыряновске Восточно-Казахстанской области, куда его отца сослали в 1941 из Краснодарского края.В 1978 окончил школу в г. Тольятти Куйбышевской области, куда переехала семья на строительство ВАЗа.В 1983 году окончил Ленинградский финансово-экономический институт и в 1987 аспирантуру этого института по специальности «экономическая кибернетика».После окончания аспирантуры защитил кандидатскую диссертацию (1987).
В 1987-90 работал младшим научным сотрудником ЦНИИ «Прометей», затем ассистентом кафедры экономики и управления радиоэлектронным производством Ленинградского политехнического института. В 1990 г. был избран председателем исполкома Сестрорецкого районного Совета народных депутатов г. Санкт-Петербурга. С 1991 г. заместитель директора Санкт-Петербургского территориального фонда государственного имущества. 1992-1993 — заместитель председателя Комитета мэрии Санкт-Петербурга по управлению городским имуществом. 1993-1996 — заместитель, затем первый заместитель председателя Государственного комитета РФ по управлению государственным имуществом.
отрывок из произведения:
...Крупный, широкоплечий молодой человек в форме артиллерийского офицера сидел на лавочке в Екатерининском саду Санкт-Петербурга. Загорелое лицо и густая, давно не стриженная борода выдавали в нем приезжего с юга. Было ясно, что офицер прибыл либо с Кавказа, где воевал с горцами, либо из Севастополя, который был несколько недель как оставлен русской армией: молодой император Александр II начал свое царствование неказисто — с поражения в войне. Офицер не выглядел удрученным. То ли здоровый организм не хотел долго предаваться меланхолии, то ли вообще он был человеком с крепкой нервной системой, но он улыбался и весь его крепкий, мускулистый вид излучал бодрость и уверенность в себе.
У поручика были все основания для того, чтобы легко смотреть на жизнь. Он был богат, из известного рода графов Толстых, несмотря на грубые черты лица, он пользовался успехом у женщин, и к тому же он был успешный, модный беллетрист, сочинениями которого зачитывался даже государь-император. В Петербург он прибыл, чтобы обсудить литературные дела со своим издателем — известным поэтом Некрасовым. Некрасов был тоже богат, знаменит и абсолютно развращен. Ему нравилось растлевать молодого провинциального графа, и он назначал ему встречи поздними вечерами в самых утонченно-извращенных салонах и борделях столицы. Толстой прекрасно понимал эти уловки и охотно поддавался сладкому зову греха. Ему нравилось изучать эту сторону жизни. До сих пор у него не было настоящего опыта, разве несколько влюбленностей в Казанском университете да деревенские девки в Ясной Поляне. Была, правда, одна казачка... Но что казачка? Меж ними — пропасть. Он — аристократ, изучавший древние и восточные языки, а она даже читать не умела. На чувственности далеко не уедешь. Даже сейчас он вспоминает о ней со смешанным чувством: с одной стороны — горящие зеленые глаза, черные брови, мускулистые тугие бедра, певучий, грудной голос, а с другой — запах пота и навоза, нечищеный рот, шершавые, мозолистые руки, большие грязные ступни...
Поручик смотрел на здание Александринки, которое просвечивало сквозь деревья, на памятник императрице и на голубей, которые суетились под ногами. У него было несколько часов свободного времени, и он сидел и думал, естественно, о женщинах. Чем больше он узнавал их, тем больше он удивлялся тому, насколько они отличались от мужчин. Совершенно другой способ мышления, иные стимулы к жизни, другое понятие предназначения, иные критерии успеха. Они совсем другие. Они иначе чувствуют, видят, хотят, совокупляются. Поручик вдруг почувствовал очень остро невероятное отчаяние и тоску. Он как-то сразу, одним куском понял, что он никогда не будет женщиной. Никогда не почувствует так, как женщина, никогда не увидит мир ее глазами. Вот он молодой, сильный мужчина. Он может еще стать кем угодно — художником, генералом, ученым, путешественником... Но он никогда не станет матерью. Он не поймет, как это, когда в тебе долго, постепенно зреет плод, как ты меняешься вместе с ним, как растет живот, как набухают груди, как темнеют соски. Ты начинаешь иначе пахнуть, дурнеешь, у тебя меняется характер. Потом однажды ребенок, разрывая твое чрево, медленно, рывками выходит из тебя, и ты кричишь, кричишь, кричишь...
На войне он видел, что такое боль и страдание. Как нечеловечески кричат люди, как они запихивают обратно свои внутренности, вырванные бомбой, как режут им конечности, как лежат грудой трупы с бессмысленным взглядом и оскалом желтых зубов. Но он не мог себе представить, как это без всякого вмешательства в тебе выросла часть тебя же, и к сроку она выходит вон, причиняя тебе невероятную боль.
Он поднял снова глаза на бронзовую Екатерину. Катя. Катенька. Катюша.Женушка моя. Так, кажется, звал ее Потемкин в своих письмах. Вот чисто женская ее судьба не может не удивлять. Вышла замуж за нелюбимого, глупого, слабого человека. Дежурно отдавалась ему, а любила другого. Родился ребенок, Павел, тоже — нелюбимый. Потом было много мужчин. Роды, аборты, роды и аборты. Дети рождались — то мертвые, то живые. Графья Бобринские... Что же такое тянуло ее к мужчинам, этим красивым, диким кавалергардам, что она была согласна ради мига наслаждения, ради секундного пароксизма страсти терпеть ужасные физические и нравственные муки, уничтожать свое здоровье, ломать судьбы любимых людей?..
...Крупный, широкоплечий молодой человек в форме артиллерийского офицера сидел на лавочке в Екатерининском саду Санкт-Петербурга. Загорелое лицо и густая, давно не стриженная борода выдавали в нем приезжего с юга. Было ясно, что офицер прибыл либо с Кавказа, где воевал с горцами, либо из Севастополя, который был несколько недель как оставлен русской армией: молодой император Александр II начал свое царствование неказисто — с поражения в войне. Офицер не выглядел удрученным. То ли здоровый организм не хотел долго предаваться меланхолии, то ли вообще он был человеком с крепкой нервной системой, но он улыбался и весь его крепкий, мускулистый вид излучал бодрость и уверенность в себе.
