Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Сергей Алексеев родился в пос. Олейка, Томской области в семье охотника-промысловика. После восьмого класса отец пристроил сына молотобойцем в кузницу. Учился в Томском геологоразведочном техникуме. С третьего курса ушёл в армию, служил в Москве в батальоне особого назначение, который охранял объекты Третьего управления министерства связи. Позже работал геологом в Полярной и Томской геологоразведочных экспедициях.
В 1974 году стал инспектором уголовного розыска в Томске и одновременно учился на юрфаке Томского университета. Одно время занимался журналистикой в томской газете «Красное знамя».
Первую книгу «Тайна третьего кургана» выпустил в 1983 году. Окончил в 1987 году Высшие литкурсы.
В первых романах следовал в основном традициям так называемой «деревенской прозы», за что А. Архангельский причислил его к эпигонам Вас. Белова. В. Курицын же, анализируя первые романы Алексеева, назвал их автора «самородком, обладающим мощной энергией развития, как в интеллектуальном, так и эстетическом плане».
Резонанс вызвал роман «Крамола» (1 кн. — 1989; 2 кн. — 1991), в котором гражданская война в России 1918-1920 годов, сопоставляемая с событиями XII века, оценивается как национальная катастрофа. Расстрел в октябре 1993 года российского парламента стал основой так называемого «семейного» романа «Возвращение Каина». Автор литературного проекта «Сокровища Валькирии», в котором предложена непривычная для современников трактовка славянской истории.
Лауреат премии имени М. Шолохова (1995), учреждённой Союзом писателей России и «Роман-газеты», — за романы «Рой», «Крамола» и «Сердцевина». Живёт в Вологде.
отрывок из произведения:
...Рогожников торопливо засунул путевую документацию в карман и побежал к причалу. Ему вдруг показалось, что ругается его рулевой моторист Васька Типсин. Механический голос из мегафона узнать трудно, да еще сквозь пену снегопада, но вроде он, словечко его — слепошарый... А если Ваську вывели из терпения и заставили ругаться, значит, наверняка боднули его самоходку. Корпус у нее гнилой, всю зиму с Типсиным же кормовую часть штопали: заплата на заплате, шов на шве — только бы навигацию протянуть. Рогожников катился на сапогах по склону, прыгая через спирали ржавых тросов, битые ящики, и в памяти мелькали эпизоды ремонта самоходки, однообразные, как телеграфные столбы: Васька вырезает автогеном «блины» из листа железа, а он их лепит на очередную дыру или трещину. Сварочный держак горячий, рука не терпит, пальцы к тому же короткие, в рукавице его совсем не обхватить. Дал же бог такие пальцы... Что, если этот дурак на теплоходе протаранил баржонку? Пропал рейс, да что рейс! Вся навигация для Рогожникова кончилась...
Капитан самоходки Илья Рогожников выбежал к деревянному причалу, утопленному в воде до самого настила, и тут снежный заряд внезапно спал, обнажив белую, как сугроб, баржу. Рядом тяжело работал двигателями назад высокий, домообразный теплоход «Дельта». «Так и есть, мою... — с тоской подумал Рогожников. — Такая орясина боднет — не заштопаешь. Сейчас тонуть станет...» Он заскочил на палубу, сбив фуражку о леер, хотел поймать ее на лету, но поскользнулся и укатился на боку к двери рубки. Капитанская фуражка плюхнулась за борт, по закону подлости угодив в щель между причалом и обойником.
— Вася! — крикнул он, поспешно вскакивая. — Чего с корпусом?!
— Смотрю!.. — донеслось из недр самоходки. Еще там что-то позвякивало и громыхало.
— Куда ты раньше смотрел?! — взъярился Рогожников, устремляясь к грузовому люку. — Заснул, что ли? Почему не сигналил?
— Так снег же... — раздался неторопливый и гулкий голос рулевого. — А он прет на меня, зараза...
«Дельта» мощно рявкнула и приткнулась наконец к причалу. Стихли двигатели.
— Дыра? — спросил Илья, до пояса просунувшись в трюм и прислушиваясь.
— Да вроде не должно... — пробурчал невидимый Вася Типсин. — Вроде пронесло...
— А что там булькает? Лезь в нос, смотри! Слышишь?..
«хуже ваша оценка лучше»
...Рогожников торопливо засунул путевую документацию в карман и побежал к причалу. Ему вдруг показалось, что ругается его рулевой моторист Васька Типсин. Механический голос из мегафона узнать трудно, да еще сквозь пену снегопада, но вроде он, словечко его — слепошарый... А если Ваську вывели из терпения и заставили ругаться, значит, наверняка боднули его самоходку. Корпус у нее гнилой, всю зиму с Типсиным же кормовую часть штопали: заплата на заплате, шов на шве — только бы навигацию протянуть. Рогожников катился на сапогах по склону, прыгая через спирали ржавых тросов, битые ящики, и в памяти мелькали эпизоды ремонта самоходки, однообразные, как телеграфные столбы: Васька вырезает автогеном «блины» из листа железа, а он их лепит на очередную дыру или трещину. Сварочный держак горячий, рука не терпит, пальцы к тому же короткие, в рукавице его совсем не обхватить. Дал же бог такие пальцы... Что, если этот дурак на теплоходе протаранил баржонку? Пропал рейс, да что рейс! Вся навигация для Рогожникова кончилась...
