Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Французский писатель Жорж Сименон принадлежит к числу наиболее читаемых писателей во всем мире. Особенной популярностью пользуется серия его книг об умном и проницательном комиссаре Мегрэ. Герои Сименона вполне реальные люди, а не схематические зарисовки,наделенные одной-двумя мыслями и умеющие лишь стрелять из пистолета. У Сименона убийство — это всегда трагедия, а не очередной эпизод захватывающего действа. И комиссар Мегрэ прежде всего старается разобраться, что же заставило вполне благополучного господина решиться на преступление.
отрывок из произведения:
— ...Дома, — разглагольствовал Соммёр, варивший кофе на электрической плитке, — мы всей семьей отправлялись к полуночной мессе, а от деревни до фермы полчаса езды.
Нас, сыновей, было пятеро. В те времена зимы были холоднее, чем нынче. Мы туда, помнится, на санях добирались.
Лекёр, сидя у телефонного коммутатора, сдвинул наушники, чтобы лучше слышать Соммера.
— А ты откуда?
— Из Лотарингии.
— Зима в Лотарингии была и сорок лет назад не холоднее, чем сейчас, да только у крестьян не было тогда автомобилей. Сколько раз ты ездил к полуночной мессе на санях?
— Не помню...
— Три раза? Два? А может, один? Просто тебе это запомнилось, как запоминается все, что было в детстве.
— Во всяком случае, когда мы возвращались из церкви, дома ждала нас такая кровяная колбаса, какой я с тех пор больше не едал. Уж это-то не выдумка. Мы толком и не узнали, как мать ее делала, что она туда добавляла. Ничего подобного никогда не ел! Жена пыталась сделать такую же, да у нее ничего не вышло. Хотя рецепт она узнала у моей старшей сестры, а та говорит, что он достался ей от матери.
Соммёр подошел к одному из больших, не занавешенных окон, за которыми царила кромешная тьма, и поскреб стекло ногтем.
— Смотрите-ка, стекла замерзли! Это тоже напоминает мне детство. По утрам, бывало, чтобы умыться, приходилось разбивать корку льда в кувшине, а он ведь стоял в комнате!
— Потому что тогда еще не было центрального отопления, — спокойно возразил Лекер.
Кроме Лекера, их было трое — трое «ночных», как их называли. Со вчерашнего вечера, с одиннадцати часов, они дежурили в этой большой комнате. И сейчас, в шесть утра, на них навалилась ночная усталость. На столах лежали остатки еды и три-четыре пустые бутылки.
На одной из стен загорелась лампочка величиной с таблетку аспирина.
— Квартал Крулебарб? Машина выехала. Что случилось?
— Вызывает постовой с бульвара Массена. Подрались двое пьяных.
Лекер аккуратно вывел крестик в одной из граф своей записной книжки.
— Что вы там делаете?
— Дежурим. Двое играют в домино.
— Кровяную колбасу ели?
— Нет. А что?
— Престо так. Кончаю. Что-то случилось в Шестнадцатом.
На стене против него был изображен огромный план Парижа; маленькие лампочки, вспыхивавшие на нем, обозначали полицейские участки. Как только там получали сигнал тревоги, лампочка немедленно зажигалась, и Лекер тотчас же вставлял вилку в соответствующее гнездо.
— Алло! Квартал Шаио? Машина вышла. Во всех двадцати округах Парижа, у синего фонаря над входом в каждый комиссариат, стояли одна или несколько машин, готовых выехать по первому же сигналу.
— Что у вас?
— Веронал.
По-видимому, женщина. Уже третья за ночь. Вторая жила в одном из фешенебельных кварталов Пасси.
Лекер проставил еще один крестик в другой графе. Мамбер за своим столом заполнял формуляры.
— Алло! Одеон? Что у вас стряслось? Угнали машину?
Это уже по части Мамбера. И тот, записав данные, снял трубку с другого аппарата и продиктовал приметы машины Пьедебефу, телеграфисту, голос которого доносился откуда-то сверху. С одиннадцати часов вечера это была сорок восьмая по счету украденная машина.
А для большинства парижан эта рождественская ночь была совсем иной. Сотни тысяч людей заполнили театры и кино. Тысячи других допоздна делали покупки в больших магазинах, где продавцы, валясь с ног от усталости, все еще суетились у почти опустевших полок. Тысячи и тысячи семей рассаживались вокруг стола, уставленного праздничной снедью, где на почетном месте красовалась жареная индюшка и непременно кровяная колбаса, изготовленная, наверное, как и та, о которой рассказывал Соммер, по семейному рецепту...
— ...Дома, — разглагольствовал Соммёр, варивший кофе на электрической плитке, — мы всей семьей отправлялись к полуночной мессе, а от деревни до фермы полчаса езды.
