Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Эна Трамп — отечественная хиппи с левыми взглядами. Родилась в Минске, окончила ВГИК сценарный факультет.
Эна Трамп сочетает писательскую деятельность с издательской и бурной социальной, порой «кусающейся» активностью — что заставляет вспомнить таких «красных хиппи», как американец украинского происхождения Эбби Хоффман.
Произведения Эны Трамп не только значимы в контексте хиповской культуры, но также широко публикуются за её пределами и даже за пределами России. Первая крупная «бумажная» публикация — повесть-киносценарий «Марсельеза», описывающая приключения белорусской девушки в бунтарской студенческой и уличной хиповской среде перестроечного СССР. Увлекательная повесть с анархистами и баррикадами на Арбате богато иллюстрирована стихами другого известного хиппи, Николая Данелия («Гудвина») — сына советского режиссёра Георгия Данелия, умершего от наркотической передозировки. Попыток экранизировать этот сценарий пока не было.
Перу Эны Трамп принадлежит также сборник «Дети» — рассказы из хиповской жизни, многие из героев которых списаны с реально существовавших неформалов.
отрывок из произведения:
...Жил-был, мой мальчик, один рыцарь, который однажды, увидев, как дети расстреливают камнями лягушек в пруду, поклялся защищать их до последней капли крови.
И он взял свой меч, сел на коня и выехал из замка, в котором он жил и служил, а затем и из города.
Долго ли, коротко шатался он по свету, одолевая большие расстояния неспешным шагом на своем крепком коне, ночуя у знакомых и незнакомых вельмож (сам рыцарь был из старинного и знатного рода, и его имя звучало далеко за пределами тех мест, которые он прежде не покидал), — а то и в поле под кустом, укрывшись конской попоной. И везде, где бы ни оказался, расспрашивал о лягушках: много ли их в окрестных прудах и болотах? Хорошо ли им живется, не тревожат ли их подростки, аисты, засухи, суеверия?..
А переночевав в каком-либо замке, или просто в хоромах богатого купца, с утра отправлялся не на празднество, турнир, в поход или на охоту, а выезжал за город, спешивался и, отпустив коня пастись, подолгу сидел на берегу водоема, из которого там и сям раздавалось: «Ква-а-а! Ква-а-а!» Очень скоро молва обогнала его. Где бы он ни появлялся, повсюду о нем уже знали. Деревни толпами сбегались на него посмотреть. Сперва это было лишь хлопанье глазами да прикрывание рта ладонью, — может быть, один-два смешка, из тех, когда, обернувшись, видишь одинаково лишенные выражений лица. Но постепенно народ осмелел. Поскольку рыцарю, казалось, ни до чего, кроме лягушек, дела не было, то и люди перестали стесняться. Ответив на его немногочисленные вопросы, они шли за ним, в открытую судача; большинство считало, что малый помешался, но были и такие, которые утверждали: лягушки — только видимость, настоящая причина в бабе! Действительно, недалеко отошли времена, когда модным было, во славу какой-нибудь красавицы, пускаться в самые неистовые сумасбродства. Поспорив еще немного, народ наконец разбредался, оставив рыцаря с его лягушками.
Был, однако, кое-кто, в чьей душе устремления рыцаря нашли более живой отклик.
Однажды он заплутал в каких-то болотах, и несколько раз выходил все в одну и ту же деревню. На третий раз его встретили мальчишки.
Мальчишки! Сперва он ничего не понял, когда из кустов при дороге на него и его коня посыпался град камней; оправившись от изумления, он — надо отдать ему должное, рыцарь был решительный человек — повернул коня и, не вынимая меча из ножен, направился прямо в ту сторону, — тогда град стих, затрещали ветки, босые пятки затопотали, удаляясь. Но это было еще не все. Передохнув и пообедав в уже знакомом ему трактире, хозяева которого глядели на него сегодня с особенно странным выражением, он отправился на уже известное ему озеро, и тут увидел их. Не прячась, они стояли на противоположном, не очень далеком берегу; самый старший подал знак, — засвистели камни, плюх-плюх-плюх — они врезались в воду! С беспощадной меткостью мальчишки, чей интерес к лягушкам, от пристального разглядывания до парочки случайных побоищ, сошел на нет давным-давно, теперь целенаправленно истребляли этих животных. Рыцарь что-то крикнул. Новый залп, — посмотреть только, как они избоченивались, как подскакивали на одной ноге перед тем, как послать смертоносный снаряд резким махом руки! Конь был далеко, рыцарь побрел в обход. Когда он дошел, все уже закончилось. Несколько трупиков брюшками вверх плавали у берега, — меньше, чем можно было ожидать.
С этих пор так было всегда.
Примерно в этих же числах у рыцаря украли коня, — вернее говоря, он его попросту не досвистелся, когда, ближе к вечеру, собирался возвратиться к людям. Вряд ли тут были мальчишки виноваты...
...Жил-был, мой мальчик, один рыцарь, который однажды, увидев, как дети расстреливают камнями лягушек в пруду, поклялся защищать их до последней капли крови.
