Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Пронеслась по небу и пала во тьму сияющая звезда — и по всему миру стали просыпаться в ночи люди.
Настала Ночь Безумия.
Ночь, в которую каждому из проснувшихся надлежит сделать первый шаг к новой своей судьбе.
Судьба же юноши Ханнера — стать защитником ''диких магов'', проклятых магами обученными — и обретших в Ночь Безумия огромную Силу. Познать великую власть — и великую ответственность героя, что принял сторону безвинно обиженных — и готов, во имя их спасения, противостоять любой опасности.
Даже — в одиночку встать против всемогущего Совета Гильдии Магов.
отрывок из произведения:
...Лорд Ханнер слегка запыхался, поспешая через площадь к мосту из красного камня, что вел во дворец. День у лорда выдался долгий, трудный, в довершение почти милю ему пришлось пройти весьма быстро, а весил он немало — так что не стоит удивляться, что, труся по брусчатке, он тяжело дышал.
Возможно, именно поэтому смрад, висевший над Большим каналом, смрад, который Ханнер едва ощутил, выходя утром из дворца, теперь оглушил его. Играло свою роль и то, что начался отлив и воды в идущем от моря канале было на несколько футов меньше, чем утром.
Как бы там ни было, а лорд замедлил шаги и перевел дух. Вонь дохлой рыбы и гниющих овощей была невыносимой — и едва ли подходила для ближайших окрестностей городского магистрата и официальной резиденции правителя Этшара Пряностей. Золотистый мрамор дворцовых стен мягко сиял в свете заходящего солнца; темно красная брусчатка площади прекрасно оттеняла их; небо было удивительно синим, с перьями розовых облаков — и все это воняло, как полный тухлятины рыбный рынок. Обычный для города запах дыма, пряностей и людей исчез совершенно.
Стражей на мосту и разряженных гуляющих на площади, казалось, вонь не тревожила вовсе, — но гуляющих было меньше, чем ожидал бы увидеть в такой прекрасный летний день лорд Ханнер.
Шел четвертый день летнежара; в этом году месяц не соответствовал своему названию, и, хотя Ханнер вспотел и туника прилипла к его спине, это было следствием напряжения, а не жары.
Продолжая, хотя и медленнее, идти к мосту, Ханнер безуспешно пытался ладонью отогнать от своего носа мерзостные миазмы.
— Проклятие! — бормотал он. — Кому то тут следовало бы выполнять свои обязанности получше.
Он попытался припомнить, кто отвечает за своевременную очистку канала; уж не дело ли это Кларима — лорда сенешаля и, что вовсе не было совпадением, младшего брата правителя? А может быть, именно за тем, чтобы канал не вонял, должен присматривать кто то другой, рангом пониже?
Припомнить Ханнер не смог. Он жил во дворце, был нобилем по праву рождения и знал большую часть городских чиновников, но сейчас имя того, в чьих обязанностях присмотр за чистотой канала, в голову ему не приходило.
Дядюшка Фаран, разумеется, знает; проще всего Ханнеру было бы обратиться к нему. Вполне возможно, лорд Фаран и сам уже заметил вонь, и маги, способные сотворить очищающее заклятие, уже вызваны. В конце концов окна Фарана, как и все окна во дворце, смотрят на канал.
Но это, конечно, только в том случае, если другие дела не отвлекли Фарана настолько, что он не замечает вокруг себя ничего и уж тем более — досадных мелочей вроде этой. Ханнер очень надеялся, что дядюшка не станет увиливать от своих обязанностей, замявшись любимым делом, — точнее, дожидаясь, пока им займется Ханнер.
Никак не годилось, чтобы лорд Фаран, главный советник Азрада Сидня, отлынивал от дел, поскольку именно на своего главного советника правитель давным давно переложил присмотр за каждодневными делами и нуждами города.
Ханнер снова ускорил шаг. Он трусил через мост, не глядя под ноги, а стражей едва удостоил взгляда.
— Кто... — начал было один из них, поднимая копье, но узнал лорда Ханнера, и копье опустилось.
При входе во дворец Ханнеру пришлось остановиться и подождать, покуда гвардейцы перед тем, как открыть двери, обменяются условными знаками; он едва дождался конца церемонии, а на приветственное «Рад видеть вас, лорд Ханнер» капитана только вежливо помахал рукой. Говорить с кем бы то ни было Ханнеру сейчас не хотелось — по приказу дяди он весь день пропел в городе, беседуя с незнакомцами; капитан Венгар не был, конечно, незнакомцем, и все же Ханнер не испытывал желания остановиться и поболтать, даром что с Венгаром они были знакомы с тех пор, когда офицер еще был лейтенантом, а сам Ханнер не вырос из детского платьица.
Наконец внутренняя стража признала, что пришедший — не захватчик, и распахнула тяжелые, окованные металлом створки.
— Спасибо, — буркнул Ханнер, торопливо проходя мимо гвардейцев в главный коридор.
Коридор был двадцати футов шириной и двадцати пяти — высотой, плитки пола в нем были из шлифованного мрамора, а стены увешаны шпалерами; вел он прямо к искусно позолоченным резным дверям главного зала приемов. Ханнер даже не взглянул на всю эту роскошь — он сразу повернул направо и через маленькую дверцу вошел в приемную лорда Кларима. Минуя ее, он помахал секретарю за столом, вышел в другую дверь и оказался в узком коридоре, что вел к апартаментам его семьи.
Будь лорд Кларим у себя, Ханнер непременно помянул бы о гнусной вони из канала, но по собственному печальному опыту он знал, что беседа с секретарем приведет не к очистке рва, а к обмену посланиями между службами и не вызовет ничего, кроме недовольства чиновников.
Ханнер уверенно пробирался по лабиринту коридоров, переходов, прихожих и лестниц — и наконец добрался до личных апартаментов лорда Фарана. Апартаменты эти Ханнер и две его сестры делили с дядей вот уже два года — со дня смерти матери. Ханнер на миг остановился, перевел дух, одернул тупику и шагнул в гостиную лорда Фарана...
«хуже ваша оценка лучше»
...Лорд Ханнер слегка запыхался, поспешая через площадь к мосту из красного камня, что вел во дворец. День у лорда выдался долгий, трудный, в довершение почти милю ему пришлось пройти весьма быстро, а весил он немало — так что не стоит удивляться, что, труся по брусчатке, он тяжело дышал.
