Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Чернобровкин Александр Васильевич.Российский писатель, драматург и сценарист. Родился в городе Путивль Cумской области (там, где было написано «Слово о полку Игореве»). Писать начал в 1985 году. Первая публикация состоялась в газете «Водный транспорт» летом 1989 года – рассказ «Арлекин и Женечка». И в том же году являлся участником IX (и последнего) Всесоюзного совещания молодых писателей. Публиковался в журналах «Морской флот», «Приключения, фантастика», «Четвертое измерение», «Искатель», в том числе и зарубежных. Автор двух опубликованных книг.
Он автор нескольких романов («Время – ноль», «Мера прощения», «Столешников переулок» и др.), повестей и рассказов («Последнему – кость», «Побег в зону», «Наезд» и др.), а также пьес и киносценариев. В 1992-1994 гг. писатель создал цикл фэнтезийных рассказов «Были древних русичей».
отрывок из произведения:
...Туман был густ и бел, как сметана, и толстенным слоем покрывал озеро, которое схоронилось во впадине, окруженной темными обрывистыми скалистыми берегами, поросшими соснами, высокими и стройными, напоминающими копья многочисленной невидимой рати, охранявшей два белесых острова, округлые вершины которых, светлая и темная, виднелись одна ближе к южному берегу, вторая — к северному, причем первая казалась клоком тумана, осмелившимся подняться повыше. На восточном берегу, там, где из леса как бы вытекала тропинка, широкая и утоптанная, немного петляла по крутому склону и пряталась в тумане, чуть в стороне от нее и примерно посередине между лесом и озером стоял шалаш, крытый сеном, небольшой — двое с трудом поместятся, а перед ним догорал костерок, языки пламени едва возвышались над углями. У костерка сидел, держа на коленях закопченный, медный котелок с ухой, перевозчик — мужчина малость за сорок с покрытым шрамами от ожогов лицом, безбородым, безусым и даже безбровым, худощавый и с распухшими суставами, одетый в заячью шапку, овчинный тулуп поверх холщовой рубахи, когда-то алой, а теперь бледно-розовой, и короткие, до колен, порты из небеленого холста. Из-за шрамов лицо казалось жутким, отталкивающим, но уродство смягчали и даже делали симпатичным глаза цвета чистого неба и со светом, мягким, неярким, напоминающим первый, робкий луч восходящего солнца. Перевозчик уже выбрал всю юшку из котелка, приступил к вареной рыбе, окуням и красноперке. Время от времени он оставлял ложку в котелке и шарил рукой по натянутому подолу рубахи, отыскивая хлеб, находил только крошки, темно-коричневые и колючие, слизывал их с пальцев.
Топот копыт, звонкий и отчетливый, как бы рассекающий воздух, послышался в ложбине между холмами, что подступали к озеру с востока. Перевозчик оторвался от еды, прислушался, наклонив голову чуть ниже, потому что у земли звуки слышались громче. Глянув в котелок и определив, что успеет доесть до приезда всадника, неторопливо зачерпнул ложкой окуневую голову, обсосал ее, а кости бросил в костерок. Дохлебав остатки юшки, перевозчик попытался встать рывком, однако ноги разогнулись с сухим щелчком, напоминающим хруст валежника, а боль в пояснице заставила замереть в полусогнутом положении. Обождав немного, он потер рукой спину и колени, осторожно распрямился и, с трудом переставляя затекшие ноги, спустился к воде. Он долго скреб нутро котелка серой каменной крошкой, с удовольствием слушая скрежечущие звуки, пару раз прошелся и по закопченной внешней стороне, оставив на ней несколько тонких золотистых царапин. У воды топот слышался еще громче, создавалось впечатление, что скачут совсем рядом, по краю обрыва. Из-за тумана вода казалась мутной, но погруженный в нее на локоть котелок был виден отчетливо, даже царапины просматривались. Перевозчик сполоснул котелок, наполнил водой на две трети и понес к костерку, бесшумно ступая босыми ногами на пятна мха, чтобы не поскользнуться на влажных камнях.
Всадник прискакал к шалашу. Конь дышал надсадно, часто всхрапывая, и перебирал копытами, не в силах устоять на месте.
— Эй! — раздался хрипловатый мужской голос, затем прочистили горло и позвали звонче: — Перевозчик!
Судя по голосу, это был молодой мужчина, но когда перевозчик увидел лицо всадника, то подумал, что принадлежит оно его ровеснику: изможденное, с затравленными глазами, правая половина покрыта бурой коркой засохшей крови, которая стекла из большой рваной раны на коротко стриженной голове. Подтеки крови были и на шее, и на червчатой рубахе, распанаханной от ворота до подола. Порты на всаднике были темно-зеленые, однако ни ремня, ни обуви, как и седла на чалой — гнедой с седой гривой и хвостом — кобыле.
— Перевозчик! — вновь позвал всадник, наклонившись на лошади, чтобы заглянуть в шалаш.
Там было пусто, лежали две волчьи шкуры с клочковатой шерстью, видимо, с весеннего, недолинявшего зверя, да небольшой бочонок с медом и топор. Всадник с трудом выпрямился в седле и прикрыл рукой глаза, чтобы остановить головокружение...
...Туман был густ и бел, как сметана, и толстенным слоем покрывал озеро, которое схоронилось во впадине, окруженной темными обрывистыми скалистыми берегами, поросшими соснами, высокими и стройными, напоминающими копья многочисленной невидимой рати, охранявшей два белесых острова, округлые вершины которых, светлая и темная, виднелись одна ближе к южному берегу, вторая — к северному, причем первая казалась клоком тумана, осмелившимся подняться повыше. На восточном берегу, там, где из леса как бы вытекала тропинка, широкая и утоптанная, немного петляла по крутому склону и пряталась в тумане, чуть в стороне от нее и примерно посередине между лесом и озером стоял шалаш, крытый сеном, небольшой — двое с трудом поместятся, а перед ним догорал костерок, языки пламени едва возвышались над углями. У костерка сидел, держа на коленях закопченный, медный котелок с ухой, перевозчик — мужчина малость за сорок с покрытым шрамами от ожогов лицом, безбородым, безусым и даже безбровым, худощавый и с распухшими суставами, одетый в заячью шапку, овчинный тулуп поверх холщовой рубахи, когда-то алой, а теперь бледно-розовой, и короткие, до колен, порты из небеленого холста. Из-за шрамов лицо казалось жутким, отталкивающим, но уродство смягчали и даже делали симпатичным глаза цвета чистого неба и со светом, мягким, неярким, напоминающим первый, робкий луч восходящего солнца. Перевозчик уже выбрал всю юшку из котелка, приступил к вареной рыбе, окуням и красноперке. Время от времени он оставлял ложку в котелке и шарил рукой по натянутому подолу рубахи, отыскивая хлеб, находил только крошки, темно-коричневые и колючие, слизывал их с пальцев.
