Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Александр Александрович Щербаков родился 28 июня 1932 года в Ростове. Окончил Ленинградский Электротехнический институт им. В.И.Ульянова (Ленина). Заведовал лабораторией в Научно-исследовательском институте токов высокой частоты им.В.П.Вологдина. С 1979года — профессиональный писатель. Член Союза писателей СССР. В литературе дебютировал в 1962 году как поэт-переводчик.
Как фантаст дебютировал в 1973 году рассказом «Беглый подопечный практиканта Лойна», опубликованным в коллективном сборнике «Талисман». Автор книг «Сдвиг» (1982) и «Змий» (1990), а также повестей и рассказов, опубликованных в коллективных сборниках и периодике. В 1983 году за сборник повестей «Сдвиг» А.Щербакову на состоявшемся в Любляне (Югославия) Восьмом конгрессе Европейского общества научной фантастики (ЕВРОКОН) была присуждена международная премия. Кроме того, А.Щербаков дважды лауреат Беляевской премии (1993, 1996), лауреат премии «Странник» (1994 — за перевод романа Р.Хайнлайна «Луна жестко стелет»), лауреат премии ЕВРОКОН 1995 года (как лучший переводчик фантастики на русский язык).
Скончался Щербаков в 1994 году. Похоронен в Петербурге.
отрывок из произведения:
...Стюардесса, сияя улыбкой, оделяла пассажиров стаканчиками яблочного сока. Чрезмерно упоительно сияя, словно хотела что-то утаить. Что именно утаить?
Асессор поморщился. Требовалось усилие, чтобы не питать предубеждения к этой неправедно отполированной заботнице. Скажем так: неземной вид — это ее служебный мундирчик, а дома она ходит трепаная, в застиранном халатишке, как все ни в чем не виноватые люди.
Есть же на свете счастливцы, для которых изначально все ни в чем не виноваты! А тут чуть ли не психогимнастика нужна, чтоб избавляться от никчемных суждений. Самому противно. Хоть из кабинета век не вылезай! А работа не кабинетная, да и лучшие мысли приходят на эскалаторах метро, где лица человеческие мелькают так, что взгляд, не справляясь, захлебывается. Самолет в этом смысле тоже место подходящее, на рейс отложены размышления о многих важных вещах. И вот на тебе! — порхает тут эта Психея, против нужной мысли ворожит.
Подносик у стюардессы опустел, и она отправилась за новым, не дойдя десятка рядов до асессора. Он облегченно вздохнул и скоренько устроил негласный общий смотр. «Студент» в конце ряда увлеченно ворошил пестрые туристские проспекты. Тремя рядами впереди с кресла в проход торчал локтище О'Ши, обтянутый замшей. Еще неизвестно, придется ли подступаться к этой персоне, с какой стороны подступаться и чем оно обернется, но пока считаем его за резерв, а с резервом спокойней. Насладившись этим спокойствием, асессор ушел поглубже в кресло, закрыл глаза и приступил к переучету событий.
Семь лет назад в Африке бесследно исчезли пятеро сотрудников геофизической экспедиции. Пятеро опытных полевых работников, давно знавших друг друга и хорошо известных всем остальным. Они ушли на вездеходе в двухнедельную вылазку, именуемую на профессиональном жаргоне станцией, за двести километров от базы. Шесть дней их рация аккуратно выходила на связь в положенное время, а на седьмой умолкла. Начальник базы поднял тревогу, выслал поисковую группу, но та не нашла даже следов лагеря. Работу экспедиции прервали, всех отправили на прочесывание, но десятитонная машина и ее экипаж как сквозь землю провалились. Через пять дней прибыли эскадрилья вертолетов, рота мотопехоты и танковый батальон, то есть почти вся армия тамошней республики, но и они ничего не нашли.
Сам асессор оказался на месте событий спустя три недели. Поиски еще шли, танки и вертолеты съели чуть ли не весь наличный запас горючего и запчастей, денег на новые закупки у республики не было, от вида людей и их разговоров тягостно несло неудачей. За это время не удалось найти ни единого следа исчезнувшей группы на площади в три десятка тысяч квадратных километров. Леса словно обрели свой древний дикий облик — не прирученные, не разбитые на деляночки ходкими просеками бессловесные дебри, сросшиеся в колтун. В них исчезали, как проваливались, целые племена, чтобы вынырнуть потом за тремя границами, существующими лишь на картах. Хватало там и таких, кто пробирался по тайным тропам отнюдь не с луком и дротиком. Старатели, спиртоносы, браконьеры, чьи-то гонцы, чьи-то враги, чьи-то друзья, — джунгли шевелились от тихого кишения неразговорчивых и скорых на руку людей всех наречий и оттенков кожи. Иностранец, тем более европеец, был здесь пугалом, мишенью и добычей. И уж если он пропадал здесь, его судьбу окружало безмолвие. Саперные дивизии сюда бы! Располосовать бы эту гущу! Был асессор сугубым реалистом и мечту о саперных дивизиях гнал прочь. Не та мечта. Школы тут надо строить! Школы, больницы, лесопилки, фермы. И прежде всего учить людей жить иначе, чем заповедали деды и прадеды. Это дело на полвека, на век для многих тысяч беззаветных просветителей и опекунов, которых неоткуда взять. Но пока оно здесь не укоренится, асессорам нечего сюда соваться.
Поняв это, асессор втихомолку обругал себя черными словами за смертный грех капитулянтства и взялся за работу...