Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
В повести «Рыбарь» бывший агент охранки, который погубил немало революционеров, предлагает свои услуги эсерам — врагам большевиков. Но эсеры не собираются прощать провокатора и хотят казнить его. Спасшись в последнюю минуту, агент, однако, служит белым не за страх, а за совесть.
То же самое относится и к странному анархисту Костареву — герою повести, что дала название сборнику «Комбинации против Хода Истории». Костарев рассуждал о пользе кровопролития, едва не застрелил своего собеседника — а позже пошел под расстрел, чтобы спасти этого человека и его семью.
отрывок из произведения:
...Тем временем отряд растекался по улицам, люди с красными бантами на груди, с кумачовыми повязками на рукавах входили в дома, располагались на постой.
Среди телег выделялась рессорная пролетка с откинутым верхом. В ней ехал немолодой человек в драповом полупальто с шалевым воротником, в каракулевом «пирожке». Увидев двухэтажный бревенчатый дом доктора Зверянского, сказал красногвардейцу, что правил парой лошадей:
— Здесь!
На крыльцо вышел доктор. Человек в «пирожке» поднимался с усталым, скучным видом по ступенькам.
— Вы хозяин?
— Зверянский Александр Романович! — произнес доктор. — Чем обязан?
— Костарев, — назвался приезжий, — Валерий Геннадьевич.
Темные усики, бородка, пенсне без оправы. Крупный, с горбинкой, нос. Лицо пожившего, некогда красивого барина. Доктор смотрел хмурясь, что-то вспоминая.
— Под Инзой было именье помещиков Костаревых... из о-очень небедных...
— Я комиссар красного отряда, — сухо прервал приезжий, — и выполняю поставленную нам задачу. Примем в Кузнецке пополнение, сколько позволит время, поучим молодежь. Затем, очевидно, будем направлены в Оренбургскую губернию против банд Дутова. Вы меня очень обяжете, Александр Романович, если поселите у себя.
И прошел в дом. Он выбрал комнату на втором этаже, которую доктор называл «бильярдной». Здесь было канапэ, стояли кресла. Комиссар попросил вынести бильярд и вместо него поставить столик. Потом пожаловался на недомогание, попросил доктора осмотреть его.
Разделся. Среднего роста, сухощавый, хорошо сложен; видно, что фигура в молодости была крепкой. Закончив осмотр, доктор произнес:
— Вы больны — сердце! Легкие, печень тоже неважнецкие, но сердце — серьезнее. Надо устраниться от всякой деятельности и — в уединенное спокойное место. Отдых! А через год посмотрим.
Комиссар застегнул рубашку, надел жилет.
— Спасибо за рекомендацию, Александр Романович.
Доктор стоял перед ним — кряжистый, здоровый. Бритое тугощекое лицо, складка под нижней губой, мясистый подбородок, русые волосы зачесаны назад.
— Не поедете? Худо! Живем-то один раз. Боитесь, без вас новую жизнь не построят? Строителей, политических вождей нынче — как семечек...
— А если я, Валерий Костарев, — единственно необходимый?
Доктор мыкнул, взырился на него. Тот воодушевленно говорил:
— Ход Истории! Оба слова — с большой буквы. Только я один могу его перенаправить! Для меня это так же очевидно, как то, что этот ореховый столик стоит на четырех ножках.
— Столик — дубовый, — заметил Зверянский.
— Вероятно! Вопрос в другом. Вы увидели, что я — душевнобольной? Это в ваших глазах написано! Так зачем же мне, сумасшедшему, лечить сердце? Надо радоваться, что конец близок, надо приветствовать...
— Дружочек! — доктор схватил его за дрожащие руки. — Вы абсолютно здоровы! Выкиньте все из головы, верьте мне — слово чести!
Костарев вдруг расхохотался.
— Ах, доктор, вы же честный человек! И ради меня — а?.. Попрошу — и ведь поклянетесь, а? Махровый вы добряк. Отъявленно мягкосердечный!.. А теперь, позвольте, прилягу. — Он лег на канапэ.
Доктор в беспокойстве размышлений вышел из комнаты. В кабинете его ждали жена, сын Юрий — гимназист. Они сообщили, что в доме поселились еще семь красногвардейцев. Зверянский кивнул. Нервно запустил пятерню в густые волосы, прошептал:
— А наш постоялец — трагедию, Дантев ад носит в себе...
...Тем временем отряд растекался по улицам, люди с красными бантами на груди, с кумачовыми повязками на рукавах входили в дома, располагались на постой.
