Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Для иркутского писателя Бориса Лапина в фантастике важны не столько необыкновенные научно-технические идеи (хотя он не пренебрегает ими), сколько характеры героев. Автор исследует проблемы, связанные с перепроизводством информации, с вынужденным отрывом горстки исследователей от всего человечества, решает вечные вопросы о долге и праве, об ответственности каждого перед каждым. Ему удаются не только драматические, но и юмористические страницы.
отрывок из произведения:
...Астронавт проснулся за неделю до приближения к звезде.
Он проснулся и попытался сосредоточиться и вспомнить, кто он и что с ним было раньше, но что-то мешало сосредоточиться и вспомнить.
Он сознавал только, что и в прошлый раз, проснувшись, тоже прежде всего попытался сосредоточиться и вспомнить все это, и тоже в первое время мог вспомнить лишь одно: что и раньше, проснувшись, он уже не раз вспоминал, кто он, откуда он и зачем он, но только в те разы ничего не мешало сосредоточиться, как теперь.
Так и не восстановив в памяти, кто он такой, не ощущая себя, астронавт попробовал определить, что же мешает ему сосредоточиться, — и вдруг понял, что это звук... тонкий, пронзительный, почти одушевленный писк: пи-пи-пи... пипи-пи... пи-пи-пи...
Серии попискиваний повторялись строго периодически, чувствовалось в них что-то упорное, отчаянное, такое, что астронавт сразу отбросил остатки сонливости. Это могли быть сигналы Разумного!
Еще прежде чем вспомнить и осознать себя, он сообразил, что надо делать. Он щелкнул тумблером универсальной радиоантенны, стрелка приемника метнулась вправо, побежала по шкале, дрогнула, остановилась — и в тесную рубку «Скитальца» ворвалась музыка. Музыка, которой астронавт не слышал уже миллионы лет.
Это была грустная музыка, рассказывающая о том, как хорошо было жить, как гармонично был устроен мир и как велик был в этом мире человек, пока исподволь накапливающаяся в царстве благоденствия и справедливости враждебная сила не привела к катастрофе, и тогда гармония сменилась хаосом, в котором не осталось места человеку, лишь разрозненные всплески воспоминаний о прошлом вкрапливались еще время от времени в какофонию хаоса — и таяли, тонули в вечности.
Впервые за свою бесконечно длинную жизнь пожалел астронавт, что не умеет слушать музыку. Слушать просто так, ни о чем не думая, — и плакать. Он же слушал музыку не сердцем, а разумом, он расчленял мелодию на отдельные звуки, созвучия, темы — и анализировал ее, но, разъявши, не мог уже собрать воедино, и душа музыки оставалась для него за семью печатями. И все-таки он почувствовал нечто такое, чего никогда прежде с ним не бывало: будто внутри у него все тает, как хрупкий ледок звонким и прозрачным мартовским утром...