Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Олег Вячеславович Овчинников родился 30 марта 1973 года в Оренбурге. Окончил с красным дипломом факультет вычислительной математики и кибернетики Московского государственного университета, где специализировался на компьютерной лингвистике. Учится в аспирантуре МГУ. В 1998 году Олег Овчинников стал победителем конкурса «Альтернативная реальность» — рассказ «Глубина» в журнале «Если» стал дебютной публикацией автора. С тех пор около двух десятков его фантастических рассказов появилось в различных журналах и сборниках. В 2003 году повесть О.Овчинникова «Семь грехов радуги» была отмечена премией «Сигма-Ф».
отрывок из произведения:
...Странно, я совсем не помню себя раньше девяти лет. Ведь было же что-то… Детство. Игрушки. И одна – самая любимая. Это, наверное, был тигренок, желтый, в черную полоску. С глазами-пуговичками и носиком-кнопкой. С очень длинными и очень колючими усами из проволоки. Но не плюшевый, ради бога не плюшевый! У него твердая основа – пластмасса или даже дерево, обтянутая мягкой двуцветной замшей. Его можно взять с собой в постель на ночь, но нельзя положить под голову вместо подушки, как это делают другие дети со своими игрушками. Зато из разорванных швов не выпирает вата или поролон, мой тигренок твердый. Так он кажется настоящее. Вот теперь я окончательно вспомнил: это слово я придумал, когда проснулся однажды утром один, без тигренка, и вдруг понял, что его никогда и не было, он присутствовал только в моих снах, и я так безнадежно и громко заплакал, что прибежала воспитательница и сказала: вот же он, он просто упал под кроватку, и вытащила тигренка за хвост, а я схватил его, обнял за шею и потом никак не мог отпустить, даже когда позвали на завтрак, но взять тигренка с собой мне не разрешили, и тогда я до крови уколол себе указательный палец о его проволочный ус, чтобы запомнить: У Меня Есть Тигренок. На завтрак была манная каша, слишком сладкая. А кровь на пальце была слишком соленая и все капала, капала… Да, у меня была воспитательница. Воспитатели. Заботливые и опытные. Они следили, чтобы я всегда хорошо ел и во время дневного сна держал руки под одеялом. Чтобы не простыть. Они научили меня читать и писать, считать и чему-то еще. Я пока не могу вспомнить, но должно же быть что-то еще… А по выходным – у меня был любящий отец, возможно, даже мать. Конечно! У меня была мать, очень красивая и добрая. И молодая. Когда она приходила, я видел, как черной завистью вспыхивают глаза моих соседей по детству. И мне было приятно. Она берет меня на руки, прижимает к себе, так что мой нос упирается ей в щеку, и говорит: не бойся, ну что ты боишься, разве мама может тебя уронить, мама любит тебя, она никогда тебя не уронит… У нее короткие черные волосы. Нет, длинные светлые волосы, прямые и мягкие. Так настоящее, потому что у меня такие же. Ее локон щекочет мне ухо, когда она шепчет:
– Милый, ну какой же ты милый, сто тридцать одна тысяча четыреста четырнадцатый…
...Странно, я совсем не помню себя раньше девяти лет. Ведь было же что-то… Детство. Игрушки. И одна – самая любимая. Это, наверное, был тигренок, желтый, в черную полоску. С глазами-пуговичками и носиком-кнопкой. С очень длинными и очень колючими усами из проволоки. Но не плюшевый, ради бога не плюшевый! У него твердая основа – пластмасса или даже дерево, обтянутая мягкой двуцветной замшей. Его можно взять с собой в постель на ночь, но нельзя положить под голову вместо подушки, как это делают другие дети со своими игрушками. Зато из разорванных швов не выпирает вата или поролон, мой тигренок твердый. Так он кажется настоящее. Вот теперь я окончательно вспомнил: это слово я придумал, когда проснулся однажды утром один, без тигренка, и вдруг понял, что его никогда и не было, он присутствовал только в моих снах, и я так безнадежно и громко заплакал, что прибежала воспитательница и сказала: вот же он, он просто упал под кроватку, и вытащила тигренка за хвост, а я схватил его, обнял за шею и потом никак не мог отпустить, даже когда позвали на завтрак, но взять тигренка с собой мне не разрешили, и тогда я до крови уколол себе указательный палец о его проволочный ус, чтобы запомнить: У Меня Есть Тигренок. На завтрак была манная каша, слишком сладкая. А кровь на пальце была слишком соленая и все капала, капала… Да, у меня была воспитательница. Воспитатели. Заботливые и опытные. Они следили, чтобы я всегда хорошо ел и во время дневного сна держал руки под одеялом. Чтобы не простыть. Они научили меня читать и писать, считать и чему-то еще. Я пока не могу вспомнить, но должно же быть что-то еще… А по выходным – у меня был любящий отец, возможно, даже мать. Конечно! У меня была мать, очень красивая и добрая. И молодая. Когда она приходила, я видел, как черной завистью вспыхивают глаза моих соседей по детству. И мне было приятно. Она берет меня на руки, прижимает к себе, так что мой нос упирается ей в щеку, и говорит: не бойся, ну что ты боишься, разве мама может тебя уронить, мама любит тебя, она никогда тебя не уронит… У нее короткие черные волосы. Нет, длинные светлые волосы, прямые и мягкие. Так настоящее, потому что у меня такие же. Ее локон щекочет мне ухо, когда она шепчет:
