Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
В прозе петербургского писателя Валерия Попова всегда происходят невероятные события. Что бы он ни описывал, самые, на первый взгляд, бытовые, «приземленные» превращаются в некую фантасмагорию. Недаром автор любит повторять: «Блеск литературы — это гротеск».
В новой повести «Очаровательное захолустье» группа «политтехнологов», писателей и бизнесменов едет в провинцию, чтобы «наладить там жизнь», — естественно, по их разумению. Под насмешливым взглядом автора поездка эта превращается в веселую ахинею, «проект» не выдерживает проверки этой самой жизнью, полной абсурда и непредсказуемости.
отрывок из произведения:
... — Вы знаете, что у Есенина и Зорге был сын?
Я пошатнулся, но устоял. Редактор смотрел на меня пытливо и благожелательно. И это — та работа, которую мне давно таинственно обещали мои друзья, ради которой я сырым летом прогнал свою семью в холодную, дырявую халупу? Работа, которая резко должна была поднять мой имидж, а главное, доход? Не молчи! Какой-то реакции он от тебя явно ждет: если не восторга, то, во всяком случае, признательности. Главное — не сглупить, не задать мелкий, недостойный серьезного специалиста вопрос типа: «А как же у них?..» Сексуальный интерес отметаем сразу: это не тот масштаб. Редактор явно ждет от меня реакции более зрелой. А такие мелочи... Рихард Зорге, насколько я помню, был гением конспирации, так что вполне мог оказаться и женщиной.
— Но это же в корне меняет... многие страницы нашей истории! — изумленно произнес я.
И это была правильная реакция: редактор расцвел. Если уж они приоткрыли некоторые тайны своих архивов, то наверняка не для того, чтобы подогревать в ком-то чахлый нездоровый огонек, а для того, чтобы по-новому осветить нашу историю. Я гордо выпрямился — гордый тем, что мне доверили такое задание.
Но душа скулила где-то в углу. Меня больше волновала сейчас не судьба сына Есенина и Зорге (даже если он существовал в действительности), а моя собственная судьба. Как же я сюда докатился? Ведь когда-то писал все, что мне хочется! Молодость! Дерзость! Жадность! Из этих качеств осталось только последнее, только жадность и удерживает меня пока на ногах, низкий ей поклон.
Но друзья, мои друзья, направившие меня сюда с мудрыми и проницательными улыбками, считают, что я как раз до этого дозрел и больше уже ни на что не способен? Так, видимо. Это конец. И надо принять его мужественно, с улыбкой.
— Мы настояли, — сообщил мне радостно Андре, — и они согласились пустить тебя — именно тебя — в их гнездо!
Но яички тут оказались тухлые.
— Вы даете эту папку мне? — спросил я дрогнувшим от счастья голосом.
— Увы, нет, — после долгой паузы вздохнул он. — Пока еще не имеем права. Слишком многие из перечисленных здесь еще в строю.
Это плохо.
— Пока могу вам дать одну лишь фамилию... — Редактор вздохнул. — Полковник Етишин. Он задействован в этом весьма непосредственно.
— ...Я могу его видеть?
— ...Увы, нет.
Да. Небогато. А как в смысле аванса?
Чужие мысли он читал без труда.
— Насчет финансов вам все скажут в бухгалтерии. Я в этом не разбираюсь! Он благодушно отмахнулся ладонями: мол, и без этого хватает забот! — Ну, — он приподнялся, — мы надеемся на вас! На вашу добросовестность, принципиальность, а если понадобится, — он сделал паузу, — и смелость!
Вот это зря. Смелость бы мне не хотелось сюда вкладывать. Да и вообще... Но что делать? Другой работы мне не светит в ближайшие годы. Мое место — тут. Печально это понимать. Улыбайся, прощайся.
Рукопожатие у него оказалось довольно вялым. Не поверил в мои возможности?.. Правильно сделал...
... — Вы знаете, что у Есенина и Зорге был сын?
