Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Алексей Николаевич Толстой — писатель с разносторонним и оригинальным дарованием. Прозаик, драматург, поэт, лауреат многочисленных премий, «красный граф», как называли его современники, прошел сложный творческий путь и занял видное место в русской литературе. «Особенным свойством великих мастеров эпоса является умение сообщать изображаемому подлинность. У Алексея Толстого подлинность просто магическая, просто колдовская!» — писал Ю.Олеша. Обладая чрезвычайно широким творческим диапазоном, владея все богатством русского языка, А.Толстой умел передавать в своих произведениях буйный цвет всех красок жизни.
отрывок из произведения:
...В Петербурге между Крюковым каналом и Екатерингофским, в одной из улиц стоят желтые четырех-пятиэтажные дома, не старые и не новые, построенные, должно быть, архитектором, у которого всегда болела голова.
Низкие ворота в домах этих ведут в глухой двор, точно колодец, из которого ушла вода, оставив плесень и гнезда крыс. Здесь все желто, облуплено, окна изъедены сыростью. Население двора отлично знакомо паспортисту, и это его тайна; всякий же посторонний, сколько бы ни вглядывался в окна, где все занавески похожи одна на другую, так же как бутылки с молоком и подвешенная колбаса в бумажке, ни за что не узнает: чем занимаются люди за этими окнами... Да уж и люди ли здесь живут?
Так думал Прошка Черемисов, обходя внутри двора подъезды, чтобы найти нужный ему номер квартиры — 113-й.
Не найдя, поправил пенсне, отошел на середину и, задрав голову, оглянул на облупленных стенах все пять рядов окон; в одном окне, нарушая однообразие, высовывался углом тюфяк.
Но Прошка видел все это неясно, и двор казался ему особенно желтым, потому что над крышами и трубами клубился густой и душный туман.
Туман ел глаза, забирался под пальто и разгонял грязь по камням, на которые, с чмоканьем, ступали Прошкины башмаки.
— Найдешь тут черта, — сказал Прошка и, сунув руки в карманы, повернул было назад, но заметил стоящего около него дворника в романовском полушубке...
— Сто тринадцатый — под вторые ворота направо, — сказал дворник, сплюнув на пробежавшую собачонку, и вдруг заглянул в самые зрачки. Прошка сейчас же отвернулся и пошел, куда ему сказали, думая:
«Обо всем дворники знают; поди от них скройся, ничего не скроешься».
На крутой лестнице, ведущей в 113-й, из отворенных дверей вылетал капустный и луковый чад; но Прошка, пробегав с утра за поисками комнаты, был даже очень доволен теплым запахом кухни.
— Довольно уютная лестница, вот только бы хозяева подошли: кабы попались сердечные люди...
На последнюю площадку открывались две двери; на одной Прошка прочел жестяную вывеску: «Редакция юмористического журнала», на другой же был прибит номерок 113-й, и под ним по желтой краске чернилами выведено: «Фалалей Мущинкин и портниха», причем портниха — подчеркнуто мелом. Половинка двери около ручки заерзана дочерна и к звонку привязана веревка с узлом.
«Что за чушь, — подумал Прошка, прочтя все это. — Ну, дай бог», — и позвонил.
Дверь тотчас же отворилась, кто-то (в темноте прихожей не было видно) шаркнул ногой, сказал: «Пожалуйте», и хихикнул...
...В Петербурге между Крюковым каналом и Екатерингофским, в одной из улиц стоят желтые четырех-пятиэтажные дома, не старые и не новые, построенные, должно быть, архитектором, у которого всегда болела голова.
