Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Дмитрий Стахов. Прозаик, литератор, журналист, эссеист, критик. Печатался в периодике (рассказы, повести, эссе), выпустил две книги, роман «Пограничная история» выдвигался на Букера.
Дмитрий Стахов родился в 1954 г. По образованию психолог, долго работал по специальности. С 1991-го года работает в журналистике (журнал «Огонек», газета «Неделя»). Любит современную музыку, футбол, мармелад. Не любит попсу (во всех ее проявлениях), теннис, щи. Любимое словосочетание, к сожалению, «как бы», слова же «амбивалентный», «дискурс», «постмодернизм» вызывают головную боль. Живет в Москве. Публиковал прозу и статьи в журналах «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов». Первая книга издана в 1995 г. Опубликованы книги в переводах на французский, немецкий, нидерландский языки.
отрывок из произведения:
...Это было лет пятнадцать назад. Его звали Антон, и он мог достать любую книгу. Рыжеватый, с длинным лицом, белесыми ресницами и хитрыми серыми глазами, он носил длинные, собранные в хвост волосы, а ведь тогда еще бдил комсомол, еще хорошие джинсы были мечтой-идеалом, а правильные милицейские сержанты могли отмутузить и за меньший грех. Но хвост его мелькал по всем книжным местам. Антон проносился вихрем сквозь букинистические, домашние библиотеки, склады и магазины — от больших — до самых маленьких. Он выезжал с компанией таких же, как он, в Среднюю Азию, чтобы в каком-нибудь маленьком поселке под Кокандом у продавщицы в традиционном узбекском платье и газовом платке закупить оптом все то, что было обречено пылиться в углу книжного магазина: плановое хозяйство было в самой силе, где-то в Москве чиновный партиец был уверен, что «Осень патриарха» найдет своего читателя и в Ферганской долине, для партийного чиновника было бы крайне удивительным, что там практически не говорят по-русски. Зато туда приезжал Антон. Партия и правительство на будущий год посылало в поселок под Кокандом сочинения уже не только Маркеса, но и Беккета, добавляло к ним что-нибудь из «Литературных памятников», а до кучи сочинения Мих. Мих. Бахтина. И на следующий год Антон приезжал снова. Где Антон теперь, неизвестно. По одной версии, он живет за океаном, по другой — так разбогател, что пути его с путями прежних знакомцев и клиентов не пересекаются, по третьей — его нет в живых, но во всех случаях память о нем неизбывна, ибо...
...Это было лет пятнадцать назад. Его звали Антон, и он мог достать любую книгу. Рыжеватый, с длинным лицом, белесыми ресницами и хитрыми серыми глазами, он носил длинные, собранные в хвост волосы, а ведь тогда еще бдил комсомол, еще хорошие джинсы были мечтой-идеалом, а правильные милицейские сержанты могли отмутузить и за меньший грех. Но хвост его мелькал по всем книжным местам. Антон проносился вихрем сквозь букинистические, домашние библиотеки, склады и магазины — от больших — до самых маленьких. Он выезжал с компанией таких же, как он, в Среднюю Азию, чтобы в каком-нибудь маленьком поселке под Кокандом у продавщицы в традиционном узбекском платье и газовом платке закупить оптом все то, что было обречено пылиться в углу книжного магазина: плановое хозяйство было в самой силе, где-то в Москве чиновный партиец был уверен, что «Осень патриарха» найдет своего читателя и в Ферганской долине, для партийного чиновника было бы крайне удивительным, что там практически не говорят по-русски. Зато туда приезжал Антон. Партия и правительство на будущий год посылало в поселок под Кокандом сочинения уже не только Маркеса, но и Беккета, добавляло к ним что-нибудь из «Литературных памятников», а до кучи сочинения Мих. Мих. Бахтина. И на следующий год Антон приезжал снова. Где Антон теперь, неизвестно. По одной версии, он живет за океаном, по другой — так разбогател, что пути его с путями прежних знакомцев и клиентов не пересекаются, по третьей — его нет в живых, но во всех случаях память о нем неизбывна, ибо...
