Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Олег Тарутин пишет о геологах, труд которых знает профессионально, много лет проработав в экспедициях; ряд его рассказов посвящен детям и подросткам. При этом О.Тарутина интересуют не внешние романтические коллизии, а нравственные испытания личности, будь то в дальневосточной тайге, в Антарктиде или в детсадовской группе. Особое место в его творчестве занимают фантастические повести «Комета Старлея» и «К несчастью, только ты...», ими О.Тарутин продолжает линию, начатую в поэтических сборниках и в книге прозы «Потомок Мансуровых».
отрывок из произведения:
...Иван Андреевич Глаголев, а для тех, кто знал его получше, — Ванечка Глаголев, как вышел поутру из ворот торгового порта, абсолютно не представляя, куда он теперь и зачем, так до сих пор и не надумал этого.
Миновав какие-то улочки, посворачивав куда-то, вышел Ванечка на Фонтанку и двинулся вдоль парапета, глядя на воду: куда река, туда и он. Шел он в состоянии полной душевной прострации и полного отключения, как говорится — на автопилоте, и трезв был Глаголев, как стеклышко.
Не замечал он ни людей, ни уличного шума, не заметил даже внезапно начавшегося дождя и не вспомнил о своем шикарном автоматическом зонте, который так и провисел весь дождь на его кисти. Впрочем, дождь быстро кончился.
Когда Ванечка доходил до очередного моста, автопилот почему-то переводил его на противоположный берег Фонтанки и движение продолжалось.
Так, чередуя стороны уложенной в гранит реки, Глаголев мельком осознавал себя то на Калинкином мосту, то на Египетском, и вот теперь — на мосту Пестеля. Здесь он глянул на часы, удивившись отрешенно, что шагает больше часа и что Фонтанке скоро конец, а тут как раз автопилот развернул его от реки, направив в узкий поперечный переулок.
«Вот оно как... как оно получилось... — безостановочно и однообразно, будто заевшая пластинка, звучало в Ванечкином мозгу,-вот аад.ь как оно обернулось...» И весь от порта путь чак: тоскливо и неустанно. Как осенний дождик над тундрой, как тиканье часов в бессонницукак заоконное зудение мухи. А всего вернее — как бесконечный счет под наркозом.
А кончится наркоз, и всплывет в памяти, замаячит в сознании непоправимое жизненное событие, свалившееся на глаголевскую голову, как кирпич с крыши.
Случилось же с Ванечкой вот что: дней десять назад от него ушла жена. И опять же, «ушла» — не то определение, ибо и по сию пору обреталась Стелла Викторовна в бывшей их квартире вместе со своим любовником.
Ушел-то как раз сам Глаголев. Но это уже формально-территориальные нюансы, не меняющие сути. Суть заключалась в безумной и страстной любви Стеллы Викторовны, Ванечкиной ровесницы, женщины за сорок, к двадцатидвухлетнему Алику Миркину, гениальному художнику. Суть заключалась в полной невозможности жить ей без этого самого художника, а ему-без нее, а обоим им-друг без друга, и — «я не думала, что так бывает», и — «это сильнее меня», и — «прости», и — «ты не смеешь, не смеешь его осуждать!».
Все эти страсти, громыхнувшие над глаголевской головой, зародились и стремительно вызрели во время его пребывания в экспедиции на «далеком ледовом континенте», как принято писать в газетных корреспонденциях.
Вот уж чего не ждал, не предполагал многоопытный Глаголев... Ни сном, как говорится, ни духом. Проводы были как проводы, телеграммы как телеграммы: «в порядке... желаю. .. целую...» Традиционная посылка с обратным пароходом. Без письма, правда, но разобраться — чего ж писать, когда человек сам домой возвращается?
То, что жена не встретила его на причале в порту, тоже не очень огорчило Глаголева: возвращался он на «черненьком» пароходе, на грузовике, в числе немногих сотрудников, сопровождавших экспедиционное оборудование и авиацию, а «беленький», многокаютный красавец, забравший из Антарктиды основной состав экспедиционников, пришвартовался прямо у гаванской стенки месяц назад: его и встречали с музыкой, цветами и телевидением.
И все же слегка позавидовал Глаголев друзьям-приятелям, затисканным счастливыми родственниками, женами и детьми. В родной каюте, в галдящем, радостном многолюдье, Глаголев выпил самую малость за счастливое возвращение, за все хорошее и заспешил домой. Вещи свои он оставил на пароходе (предстояла многодневная выгрузка снаряжения), прихватив только сумку с подарками жене, заморскими напитками и кой-какой свежей корабельной снедью. Он сердечно распрощался с развеселой компанией и в радостном предчувствии покатил на такси к своему празднику. Или не заслужил он его полугодовыми суровыми буднями?
Где ж эта улица, где ж этот дом, где эта Стеллочка, что я... На которой шестнадцать лет женат? Где эта Стелла Викторовна, с которой не соскучишься?...
...Иван Андреевич Глаголев, а для тех, кто знал его получше, — Ванечка Глаголев, как вышел поутру из ворот торгового порта, абсолютно не представляя, куда он теперь и зачем, так до сих пор и не надумал этого.
