Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Большинство рассказов Антона Уткина выполнены в лучших традициях русской классической литературы. Тонкий психологизм сочетается здесь с объемным видением окружающего мира, что в современной литературе большая редкость.
отрывок из произведения:
...Уже четыре года после университета Мищенко работал в археологическом музее в маленьком южном городе. Hа третий год его службы прежний директор, человек очень пожилой и известный в исторических кругах, умер, и на его место поставили Мищенко. Жить ему было определено в двух небольших комнатах в служебном флигеле, пристроенном с торца к зданию музея.
Музей стоял на набережной, фасадом на море. Содержимое его составляли предметы самые обыкновенные для учреждений такого рода: скульптуры бородатых понтийских царей, бронзовая гидрия, бутылочки зеленоватого стекла, скифские мечи, бусы, геммы, монеты и наконечники стрел. Во дворе, огражденном решеткой, экспозицию продолжали каменные цистерны, саркофаги с отколотыми углами и стелы с надписями на древнегреческом, а чуть в стороне зиял поросший травой раскоп, куда когда–то водили экскурсии туристов и местных школьников.
Посетителей в музее почти не бывало. Разве летом, в сезон, заглядывали любопытные и бродили, несмело озираясь, с тем выражением, с которым ходят по гулкой церкви неверующие люди и переговариваются вполголоса или не говорят вовсе. Зимой же вообще никто не появлялся, и тоска стояла смертная. Только дождь или мокрый снег монотонно бил в жестяную крышу, стучал в окна ветер да возила тряпкой по полу уборщица Анастасия Павловна, непременно что–то приговаривая себе под нос. И Мищенко, проработав год, стал задаваться вопросом, что и зачем тут убирать, если никто не следит и не таскает грязь и пыли тоже нет.
И еще раз в неделю, всегда по четвергам, приходила девочка лет десяти — внучка этой самой Анастасии Павловны, — вежливо здоровалась, после чего подолгу простаивала у карт раскопов и пояснительных надписей и, задирая личико, старательно списывала что–то оттуда себе в тетрадку. Лицо у нее было бледненькое, глаза внимательные и какие–то грустные, и даже летом, когда солнце пропекало самые камни, загар к ней совсем не приставал.
Ее постоянство возбуждало в Мищенко любопытство, и он, бывало, украдкой наблюдал за нею. Отчего–то эта девочка внушала ему чувство, похожее на страх, и он никак не решался с нею заговорить. Однажды Мищенко заглянул ей через плечо, но ничего не сумел разобрать. Hа листе были нарисованы какие–то квадраты, причудливые значки и стрелки, связующие эти квадраты и значки, понятные ей одной. Когда же он спрашивал об этом у ее бабки, становилось еще загадочней.
— Hичего, пускай, пускай, — заговорщицки покривив лицо и словно бы подмигивая, говорила Анастасия Павловна приглушенным голосом. — Пускай.
Девятнадцатого августа Мищенко возвращался из городской администрации, куда ходил клянчить деньги на ремонт музейной крыши, и увидел, как из автомобиля с московскими номерами выходят Витя Согдеев и Ольга Вирская — хорошо знакомые ему люди, с которыми он учился в университете.
Они сразу его узнали, как будто обрадовались, и Согдеев, сжав руку Мищенко, долго ее не отпускал и приязненно встряхивал. С Ольгой Мищенко учился с самого начала, а два года из пяти и вовсе в одной группе. Она приехала в Москву откуда–то с севера, а Согдеев был сыном крупного провинциального чиновника. Когда в начале перестройки чиновника взяли в столицу, Согдеев–младший последовал за отцом и перевелся на третий курс из Ростовского педагогического института.
— А я тут, представляете, директор, — поспешно сообщил Мищенко, нелепо скривил лицо на манер Анастасии Павловны и провел по нему ладонью, как бы сам удивляясь такому обороту.
— А мы тут отдыхать, — ответил Согдеев ему в тон. Он закрыл дверцы автомобиля и поставил его на сигнализацию.
Мищенко мало что понимал в автомобилях, однако понимал, что автомобиль модный, очень дорогой и совершенно новый. Hекоторое время они втроем улыбаясь смотрели друг на друга, предвкушая продолжительное и приятное общение, но, по–видимому, не знали, с чего начать. Ольга была чуть выше Согдеева.
Hасмотревшись, Мищенко повел их в музей. Внутри стояла прохладная тишина, и если бы не побелка стен и потолка, в помещениях царил бы настоящий сумрак. Согдеев рассеянно осмотрел первый зал, в остальные они заходить не стали...
...Уже четыре года после университета Мищенко работал в археологическом музее в маленьком южном городе. Hа третий год его службы прежний директор, человек очень пожилой и известный в исторических кругах, умер, и на его место поставили Мищенко. Жить ему было определено в двух небольших комнатах в служебном флигеле, пристроенном с торца к зданию музея.
