Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Сергей Волков. Писатель и журналист. Родился в 1969 году в Смоленской области. В 11 лет стал призером всесоюзного конкурса на лучший фантастический рассказ, организованного газетой «Пионерская правда». Первый роман опубликовал в 1996 году. Автор нескольких книг для детей, а также ряда приключенческих и фантастических книг для взрослых, среди которых – эпос «Великое Лихо», романы «Пасынок судьбы», «Твой демон зла», «Объект „Зеро»», цикл романов «Пастыри». Фантастические рассказы публиковались в сборниках «Новые легенды-2», «Академия Шекли», печатались в НФ-журналах России и ближайшего зарубежья. В настоящее время живет в Москве, занимается журналистикой и литературным трудом.
отрывок из произведения:
...Это было давно, я еще в четвертом классе тогда учился. Школа наша, носившая не очень приличный номер «шесть», была, однако, не самой плохой и не самой занюханой в городе Средневолжске, носила она гордое имя Павлика Морозова, того самого, геройски погибшего от рук то ли собственного деда, то ли дяди пацана, что сдал своего единоутробного отца.
Четвертый класс в былые годы, когда советская система ну очень среднего образования была самой прогрессивной и лучшей в мире, считался весьма важным и ответственным. Начальная школа позади, детишки вместе с книжками и тетрадками вприпрыжку вырвались из-под опеки учительницы первой своей и теперь, как взрослые, слоняются на переменах по всей школе в поисках класса, где будет следующий урок.
Коллектив формируется, и сознание тоже коллективное — «один за всех, и все за одного». Правда, со второй частью этого замечательного девиза всегда почему-то выходит промашка, но это уж гримасы мира взрослой жизни.
В те незабвенные годы каждый класс в каждой советской школе представлял из себя еще и первичную ячейку детской коммунистической организации юных ленинцев — пионеров. Наш четвертый «а» исключением не был. А где коммунистическая организация, там и руководство, естественно. Номенклатура, проще говоря.
Так уж получилось, что меня, помимо редколлегии, что понятно, рисовать я любил, хотя и не умел, выбрали еще и председателем совета отряда. По-моему, какие-то из этих слов раньше писались с большой буквы, но я уже не помню, какие, так что пусть все будет с маленькой.
В обязанности председателя входило: проводить под руководством классной руководительницы пионерские собрания и сборы, выступать, критиковать, ходить на заседания совета дружины школы… Номенклатура, короче. Выступай, заседай, отлынивай, вполне законно, от учебного процесса.
Честно говоря, я лично против пионерии ничего не имею, возможно, изначально эта скопированная со скаутского движения организация была настоящим спасением для победившего пролетариата. Еще бы — бесхозные фабрично-заводские ребятишки, читай — шпана, наконец-то были взяты в оборот, организованно построены и с песнями и речевками отправлены в светлое будущее. Спите, жители, спокойно, вся шпана ушла на сбор.
С другой стороны, хорошая идея очень быстро была запоганена и вот уже лучшие из пионеров закладывают собственных родителей, после чего уподобляются отпрыскам Тараса Бульбы и их именами называют через пятьдесят лет школы по всей стране.
За минувшие со дня основания пионерской организации годы «дети рабочих» все больше и больше накапливали в себе острую неприязнь ко всякого рода официозу, мероприятиям разным, а тут еще отцы и старшие братья чуть не все поголовно — сидельцы, привезшие с зон и «химий» неписаный закон: кто сотрудничает с администрацией, тот — сука. Не в смысле — самка собаки, а в смысле — ссучившийся индивид.
В нашем четвертом «а» пацанов, знакомых с подобной выкладкой не понаслышке, а непосредственно из первых рук, было немало. Понятное дело, они-то, этакий актив класса наоборот, и были «крутыми», а остальные звались «чушками». Не куришь? Не ругаешься матом? Учишься хорошо? Значит — чушок… Я чушком быть не хотел, и поэтому изо всех сил старался «выбиться в люди». Курил. Дрался. Портфели ни за кем из актива наоборот не носил (чушки — носили). Но — прокололся, став председателем. Значит — приблизился к администрации. С этого все и началось… Апрель. Весна в самом соку. Все течет, все изменяется, сугробы почернели, осели, покрылись тонкой и блестящей корочкой льда, ажурной, точно кружево. Если полоснуть по такому сугробу прутом или палкой какой-нибудь, все это ледяное кружево с еле слышным шорохом и едва уловимым для уха звоном обрушиться, и на мгновение станет жалко, что ты совершил такое, чего исправить, восстановить уже невозможно… Солнце заливает весь город своим яростным светом, точно оно с ума сошло, безжалостно растапливает снег, высвечивает, вытаивает, выплавляет из него всю дрянь, весь мусор, всю грязь, что накопилась за долгую зиму в сугробах. Но вот удивительное дело — под палящими лучами никчемные, а то и откровенно отвратные вещи выглядят совсем по иному, и пацанва радостно собирает в карманы вытаявшие пуговицы, ключи, ржавые гайки, гвозди, какие-то обломки, шпильки, расчески и прочую дребедень. Потом, дома, все это богатство будет безжалостно извлечено из грязных продырявленных карманов и выброшено под канючание и вопли оскорбленных сборщиков, а на завтра все пойдет с начало, ибо поисковый азарт — штука великая и разуму не поддающаяся.
Отдельная тема в апреле — вода. Ручьи и чуть не целые реки ее, текущие по щербатым улицам и ухабистым дворам Средневолжска, манят к себе, влекут, и влечение это сродни тому, что двигало Колумбом, когда тот снаряжал свои каравеллы.
Старыми ножами из щепок, веток, досок, палок выстругиваются цыпкастыми пацановскими руками по всему городу корабли и кораблики, и вот уже несутся по мутным, в бензиновых разводах, «рекам» флотилии гордых парусников, а в необъятных «морях» меж полузатонувших окурков и всякого сора происходят морские баталии, окруженные разлетающимися окрест брызгами и сопровождаемые дружным хлюпанием простуженных носов.
Однако плавания «вокруг дома» и экспедиции «до гастронома» — не для настоящих моряков. Настоящим морякам подавай кругосветку, подавай шаткую палубу под ноги и северный ветер, ох нет, норд-вест в лицо! Риск подавай! Чтоб все взаправду, как в кино и в книгах!
Настоящие моряки в Средневолжске собираются позади городской бани. Там, на дне небольшого овражка, заваленного всяким сором, досками, остовами машин, какими-то ржавыми железными бочками и прочими отходами людской жизнедеятельности, в апреле, когда Волга еще скована льдом, разливается настоящее море. Ну, озеро. Озерцо. Пруд. Лужа… Лужа-то лужа, а вот глубина ее, особенно в середине, метра три, между прочим, так что все действительно по настоящему, как в кино.
Если ты решил податься в мореманы, первым делом нужно обзавестись командой. Команда — это еще один человек, как правило, потому как втроем плавать тяжко, третий всегда лишний, так уж заведено в этом мире.
Потом — плот. Самый лучший плот для двоих юных корсаров — деревянный блин от кабельной катушки, держит идеально, сколачивать ничего не надо, да и устойчив. Более-менее…
...Это было давно, я еще в четвертом классе тогда учился. Школа наша, носившая не очень приличный номер «шесть», была, однако, не самой плохой и не самой занюханой в городе Средневолжске, носила она гордое имя Павлика Морозова, того самого, геройски погибшего от рук то ли собственного деда, то ли дяди пацана, что сдал своего единоутробного отца.
