Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Ха-ха-ха! Конь — на обед, молодец — на ужин!!! (Комар)
Однажды добрый мальчик из хорошей семьи сбежал из дому, связался с сомнительными личностями, попал в такое количество головоломных историй, что не пересчитать и на пальцах рук и ног его и сомнительной личности вместе взятых, но, в конце концов, всё кончилось хорошо... Или не очень? Или совсем не так, как должны кончаться подобные истории? А вот это уж как посмотреть...
Однажды добрый мальчик из хорошей семьи сбежал из дому, связался с сомнительными личностями, попал в такое количество головоломных историй, что не пересчитать и на пальцах рук и ног его и сомнительной личности вместе взятых, но, в конце концов, всё кончилось хорошо... Или не очень? Или совсем не так, как должны кончаться подобные истории? А вот это уж как посмотреть...
отрывок из произведения:
...Ближе к полудню, когда косматое горячее солнце добралось почти до самого зенита, Иван подъехал к развилке. На обочине, между разбегающимися дорогами, на коврике из пыльной травы самодовольно развалился на солнцепеке огромный валун. Даже не слезая с коня, царевич мог разглядеть, что на поверхности его было что-то высечено. Причем высечено было наверно очень давно, потому что от времени и погоды надпись поистерлась, и кроме того, что она существовала, всаднику различить было ничего более невозможно.
— Это он! — радостно, словно при виде давно пропавшего и внезапно нашедшегося родственника, воскликнул Иванушка. — Я читал! Здесь должно быть сказано, куда ехать дальше и что на каждой из дорог должно случиться! В «Приключениях лукоморских витязей» королевич Елисей встретил как раз такой же в шестнадцатой главе, когда он поскакал в Караканское ханство чтобы спасти королевну Хвалиславу из лап хана Чучума!..
И он осторожно сполз с седла, чтобы подойти поближе и прочитать письмена, вместе с тем в глубине души довольный, что нашелся, наконец, более-менее благовидный предлог, чтобы хоть на минутку снова почувствовать под ногами твердую землю.
Переступая так, как будто седло все еще оставалось у него между ногами, царевич приблизился вплотную к камню, бережно ладонью стер колючую придорожную пыль и, прищурившись, постарался разобрать то, что было там написано.
Он был еще слишком молодым и неопытным путешественником, а в книгах и свитках этого, конечно никогда не упоминалось, так что Иван не мог знать всемирного закона, касающегося того, что люди пишут, писали и будут писать во все времена и во всех мирах мелом на заборах, краской на стенах или, при отсутствии таковых, зубилом на булыжниках, и что лишь отдаленно можно было внести в рукописное произведение как указание направления движения и последствия оного. При других обстоятельствах ученый царевич мог бы с удовольствием припомнить словечко «эвфемизм», но сейчас он смог только густо покраснеть и попятиться назад, часто-часто моргая белесыми ресницами.
«Но это же неправильно!» — смущенно недоумевал бедный Иванушка, тщетно стараясь изгнать из памяти прочитанное и беспомощно чувствуя, что теперь начинают пылать не только щеки, но и уши.
А начиналось всё именно так и именно здесь...
Во всех историях о героях и приключениях, которыми он зачитывался при свете лучины под одеялом,[1] все без исключения витязи на распутье на этом самом распутье всегда находили большой камень[2], а на камне том[3] были указания герою, куда двигаться дальше[4].
Может быть, в настоящей жизни не всегда все бывает так, как написано в книгах?..
Но нет, такая крамольная мысль не могла прийти в голову нашему царевичу.
По крайней мере, не сейчас.
Неуклюже и тяжело взгромоздился Иван на равнодушно пожевывавшего удила Бердыша, снова и снова вспоминая заученные с детства в немом восхищении строки из «Приключений лукоморских витязей»: «... и прочел Елисей-царевич на камне таковы слова: «Направо поедешь — убитому быть, налево поедешь — коня потеряешь...», но все без пользы. Хулиганские рифмовки не желали уходить прочь из головы, а жар смущения заглушал даже боль в определенном месте, порожденную четырьмя часами езды в непривычном жестком седле на непривычном тряском коне по непривычной колдобистой дороге.
Иваново детство: Сколько раз тебе говорил — не читай ночью под одеялом! Опять чуть пол-дворца не спалил!!!
Вообще-то, непривычно было все: слишком горячее солнце, слишком тяжелый меч, слишком широкая спина коня, слишком однообразная дорога, в то время как у остальных витязей, пустившихся в дальнее опасное странствие, приключения начинались сразу с третьей страницы, самое позднее, с первого абзаца четвертой. Ни о боли в перенапряженной спине, ни о мозолях на уже упоминавшемся месте, ни о раскаленной кольчуге, немилосердно обжигавшей при малейшем прикосновении щеки и подбородок, ни о забитых густой дорожной пылью легких в «Приключениях» не говорилось, а о том, что делать, если на развилке дорог не окажется указателя, даже и не упоминалось. Казалось, такая возможность просто не приходила в голову автору этих «Приключений», а также в равной степени авторам всех других «приключений», «одиссей», «похождений» и прочих «путешествий», когда-либо побывавших в Ваниных руках.
Иван достал из переметной сумы любимую книгу, нашел нужную главу, и с гравюры на соседней странице на него самоуверенно глянул розовощекий здоровяк в блестящей кольчуге и замысловато изукрашенном шеломе — королевич Елисей, о приключениях которого и повествовалось на четырех тысячах страниц этого фолианта.
«Уж он-то бы знал, как поступить», — безнадежно подумал Иван, бережно сдул с картинки конский волос, закрыл книгу и осмотрелся кругом.
Дорога, ведущая направо, терялась в степи и, насколько хватало глаз, редкие пучки ковыля покрывали все пространство в той стороне от края до края. Другая дорога, попетляв среди холмов, скрывалась в лесу в полуверсте от перепутья. Никакого преимущества одного направления перед другим царевич не находил.
...Ближе к полудню, когда косматое горячее солнце добралось почти до самого зенита, Иван подъехал к развилке. На обочине, между разбегающимися дорогами, на коврике из пыльной травы самодовольно развалился на солнцепеке огромный валун. Даже не слезая с коня, царевич мог разглядеть, что на поверхности его было что-то высечено. Причем высечено было наверно очень давно, потому что от времени и погоды надпись поистерлась, и кроме того, что она существовала, всаднику различить было ничего более невозможно.
