Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Эта история началась летним днем 196... В холле редакционного здания журналист Ахметьев по прозвищу «барин» произносит туманную фразу: «Четырех уже убили!» Существует таинственная связь между четырьмя убиенными и странными фарфоровыми изделиями, которыми одаривает сотрудников всемогущий К. В.... Именно такое фарфоровое изделие было подарено накануне описываемых событий прекраснодушному и романтизированному герою нашего романа... Публикуем новый роман признанного мастера сюрреализма Владимира Орлова «Бубновый валет».
Как публикатор записок Василия Куделина обязан сообщить, что все события и персонажи их автором выдуманы. Однако не исключено, что подобная история могла произойти в многовариантности нашего бытия.
отрывок из произведения:
...Милостивые судари и сударыни, спешу выразить Вам признательность за то, что Вы, согласившись с потерей или даже с проигрышем времени, решились познакомиться с историей, о которой я принялся теперь рассказывать. Очень может быть, что интерес к ней у Вас тотчас и увянет, хотя бы и из-за несовершенств рассказчика, но вдруг — пусть и одного любопытствующего — она увлечет вглубь себя? И того будет довольно.
Для меня эта история началась летним днем 196... — го года. В холле шестого этажа, у выхода на парадную лестницу редакционного здания, меня остановил Глеб Ахметьев.
— И тебя, говорят, К. В. одарил фарфоровым изделием?
— Одарил, — нахмурился я.
— Четырех уже убили. И ты туда же?
— Каких это еще четырех?
Ахметьев назвал убиенных. Фамилии двух из них я услышал впервые, по какой причине и как их убили, было мне неведомо. Двух других я знал, но одна из них сама отравилась уксусом, второй же мой знакомец весной повесился.
— Не ты ли, Глеб, и убивал?
— Не способен, Вася, не способен! — вздохнул Ахметьев. — А жаль.
Жаль! Способен лишь поднести ко рту ореховую трубку.
Он и поднес ко рту трубку. Если верить молве, федоровскую.
— А при чем тут фарфоровое изделие?
— Существует предположение, — сказал Ахметьев. — Событийная связь...
Но не ожидал я, что именно ты, Василий, отправишься к К. В. унижаться, сознавая, что поход твой толку не даст.
Слова Ахметьева вызвали у меня недоумение и обиду. Ему ли, благополучному гордецу, воспалявшему в иных зависть, попрекать меня да еще и в месте почти публичном, пусть сейчас пустынном, но где в любую секунду могли возникнуть спешащие по делам слушатели?
— Я раб низкий, — сказал я тихо, — а обстоятельства заставляют меня усмирять гордыню...
...Милостивые судари и сударыни, спешу выразить Вам признательность за то, что Вы, согласившись с потерей или даже с проигрышем времени, решились познакомиться с историей, о которой я принялся теперь рассказывать. Очень может быть, что интерес к ней у Вас тотчас и увянет, хотя бы и из-за несовершенств рассказчика, но вдруг — пусть и одного любопытствующего — она увлечет вглубь себя? И того будет довольно.
