Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Я так хочу придти туда однажды — и ножны ремешком перевязать...
(Автор)
отрывок из произведения:
...Под утро выпала роса и сильно похолодало. Идти приходилось по траве, временами довольно высокой; джинсы мальчика и рваные кроссовки промокли насквозь, и он сильно замёрз. Кроме того, ему очень хотелось спать, даже больше, чем есть. Мальчик сердито посмотрел в спину идущего впереди мужчины, сапогам которого была не страшна никакая мокреть. Открыл рот для вопроса, но вместо этого широко зевнул и совсем по-малышовому протёр кулаками слипающиеся глаза. Спросил — звонко, с вызовом:
— Нам долго ещё идти?
— Нет, — ответил мужчина, не поворачиваясь. Его спина, обтянутая лёгкой кожаной курткой, казалась какой-то призрачной, и мальчик испугался — ещё сильней, чем четыре часа назад, когда они сошли с электрички на каком-то пустынном полустанке и начали углубляться в лес.
Мальчик стал уличным совсем недавно, в середине осени. Но уже отлично знал, для чего взрослые дяди уводят с собой мальчишек. Правда, с ним самим этого не случалось пока, и ни с кем из компании, к которой он прибился, такого не было тоже, но рассказы ходили всякие — от салонно-смешных до нестерпимо-жутких. Когда три дня назад «накрыли» их вписку в подвале, он чудом убежал, выскользнул в окно над самой землёй из-под носа у мента. И с тех пор почти ничего не ел. Он не научился просить, и красть одному пока тоже не приходилось, в их вылазках мальчик был на вторых ролях, хотя делились с ним честно — кому-то нужно и такую роль играть... Поискав знакомых, мальчик понял, что остался один. И когда вечером третьего дня к нему, сидевшему на лавочке в парке, подошёл рослый немолодой мужчина и сказал равнодушным голосом: «Хочешь пойти со мной? Не пожалеешь...» — мальчик сперва сжался от отвращения, а потом встал и пошёл. Ему было сперва очень противно, а потом он перестал об этом думать и погрузился в туповатое равнодушие, как в тёплую вату. Думал только, что после ТАКОГО — ребята говорили — кормят, иногда дают деньги. И можно будет выспаться в доме. Только бы поскорей придти КУДА-ТО, перетерпеть ЭТО (наверное, можно) — и получить своё.
О доме он не думал. Давно запретил себе думать о нём. Эти мысли приходили только во сне, и тогда он просыпался с мокрыми щеками.
На вокзале он спросил всё-таки:
— Куда мы едем? — немного насторожившись. Мужчина посмотрел усталыми, глубоко запавшими в чёрные ямы — даже не поймёшь, какого цвета! — глазами и неожиданно спросил:
— Твой отец был инженером-горняком?
— Да, — удивлённо кивнул мальчик (они уже садились в электричку).
— Они с твоей матерью погибли в аварии на шахте?
— Да... — голос мальчика осекся. С внезапно проснувшейся безумной надеждой он спросил: — Вы... вы мой родственник?!
— Нет, — отрезал мужчина, садясь в полупустом вагоне на светло-жёлтую скамейку и закидывая ногу на ногу. Мальчик только теперь обратил внимание, что на нём вытертые джинсы и ношеные, но ладно сидящие сапоги. — Тебе же не хочется ехать. Тебе противно и страшно, — сказал мужчина. Он говорил вроде бы достаточно громко, но никто в вагоне не оборачивался в их сторону. — Тогда зачем ты едешь?
Мальчик огляделся. В тот момент ему страшно захотелось, чтобы кто-то из людей подошёл, спросил: «Куда вы везёте ребёнка?» — чтобы прекратил ЭТО. Но никто не смотрел в их сторону. И мальчик ответил обстоятельно и спокойно:
— Я хочу жрать. У меня аж круги перед глазами. А вы, наверное, накормите меня после того, как отымете. И, может быть, дадите денег.
Он тоже сказал это не так уж тихо. Газета, которой прикрывался сосед через проход, вздрогнула.
И всё. В вагоне никто не пошевелился больше.
— Может быть, и дам, — усмехнулся мужчина. И стал смотреть в окно, где неслась и клубилась темнота.
Мальчик снова погрузился в безразличие. Он глядел, как через две скамьи его ровесник, сидящий рядом с матерью, играет на телефоне. Странно. Эта женщина слышала, не могла не слышать, разговор. У неё сын. Такой же, как он сам. Почему же она ничего не сделает? Никак не поможет? А если бы её сын — вот так?
...Под утро выпала роса и сильно похолодало. Идти приходилось по траве, временами довольно высокой; джинсы мальчика и рваные кроссовки промокли насквозь, и он сильно замёрз. Кроме того, ему очень хотелось спать, даже больше, чем есть. Мальчик сердито посмотрел в спину идущего впереди мужчины, сапогам которого была не страшна никакая мокреть. Открыл рот для вопроса, но вместо этого широко зевнул и совсем по-малышовому протёр кулаками слипающиеся глаза. Спросил — звонко, с вызовом:
