Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Я не люблю слова «фанфик». Но это именно фанфик. Не рекомендуется читать тем, кто не любит книги Крапивина — и тем, кто не читал его повесть «В ночь Большого Прилива». Первым просто незачем, вторые могут не понять, о чём речь.
(Автор)
отрывок из произведения:
...Он проснулся как всегда — незадолго до того, как под закрытыми ставнями окнами простучали шаги гвардейского патруля. И лежал до этого стука, глядя в низкий потолок, которого не видел, но который хорошо представлял, потому что комната эта была его комнатой с детства.
Осталось тысяча двести восемнадцать дней. Сегодня — тысяча двести восемнадцать.
Небольшая для мужчины, но сильная, с длинными пальцами рука судорожно сомкнулась на небольшом, похожем на орех медальоне, лежащем поверх белой ночной рубахи. Он закрыл глаза — сжал веки так, что в черноте за ними вспыхнули разноцветные огни. Чуть больше года назад, когда он получил капитана и была попойка в «Синем лебеде». Все уже охрипли от песен и толком не могли встать от выпитого, перебрасывая трактирщику монеты прямо по длинному, мокрому от пролитого вина столу. И кто-то — он до сих пор не помнил, кто! — подначил... насчёт медальона.
Он бы дорого дал, чтобы не помнить и этого — вот именно этого. Но хорошо помнил, как они — пятеро, кто ещё держался на ногах (был ли там тот, кто... помнились губы и шевелящиеся усы: «А вот побоишься! Да побоишься, что ты!»... а лицо — нет...) — шарахаясь от стены к стене по всю улицу и распевая уже совсем непристойное, шли к Звёздному Мастеру. К лучшему. В Северную Башню. Не все дошли. Один заплутал в дебрях заросшего репейником обширного двора, в котором стояла башня (смутно помнились его вопли и призывы помочь выйти из леса), другой не смог одолеть крутых ступенек крыльца и уснул внизу. А они втроём взобрались-таки... будь всё проклято, надо было выпить больше!!!
Мастер открыл. И он как-то сразу увидел в глазах старика — себя. Хотя была ночь и светили лишь звёзды, даже луна ещё не поднялась из-за острых крыш. Себя — в залитом вином малиновом мундире — вкось застёгнутом, но зато с гордо нацепленной поверх капитанской перевязью, в шляпе задом наперёд, с блуждающей на губах улыбкой счастливого идиота. На какой-то миг стало невероятно гадко от этого зрелища, но рука словно сама собой ткнула медальон — в кулаке, обтянутом кожей краги — в лицо Мастеру: «Читай!» Мастер улыбнулся. Взял медальон. Открыл.
И сказал всего несколько слов, сбросивших новоиспечённого капитана с крыльца — словно ударом тарана...
...С тех пор самый молодой капитан гвардии Рут Эльсо Таано бросил пить. Совсем. И стал считать дни.
Он не помнил, как тогда добрался до дома. Но помнил, что мать — мать! — отшатнулась, когда открыла дверь на прерывистый стук молотка. Увидев старшего сына, не узнала, решила, что ломится чужой человек, разбойник...
...Тысячу раз он говорил себе потом, что Мастер поиздевался над пьяным скотом. Тысячу раз хотел пойти и перепроверить. Но... но все знают — мастера не говорят неправды в таких случаях. Мастер, который решит сделать такое — неважно, почему — умрёт на месте.
«Ты глуховат, что ли, стал, по губам читаешь?» — посмеивались над ним. А он вглядывался в губы — искал те, с шевелящимися усами... ту сволочь, которая так ловко подначила...
Не находил, конечно.
Простучали шаги, и он откинул одеяло.
Как это будет всё-таки, мелькнула последняя утренняя мысль — и ушла.
Настал день.
Капитан Таано распахнул ставни.
День наступал солнечный, ясный. Начинался шум. Черепичные крыши вспыхнули алым, и мосты между башнями казались тонкой ажурной паутиной. Красиво, подумал Таано. Мне всегда казалось, что мой город — самый лучший на свете. Даже в это время — в Эру Багровых Облаков...
Он передёрнул плечами и, стащив через голову ночную рубаху, бросил на постель. Плеснул в лицо — раз, другой, третий — водой из большого медного таза на высокой подставке. Бросил взгляд в потолок — привычно — и улыбнулся неожиданно. На центральной балке виднелся двойной след от верёвки. Когда-то он тайком подвешивал тут самодельные качели — просто верёвочную петлю. Кончилось тем, что как-то раз, раскачавшись, он вышиб окно...
Одеваясь, капитан Таано ходил по комнате. В большом серебряном зеркале на стене напротив кровати тоже ходил человек, всё более и более становившийся похожим на гвардейского офицера. Наконец Таано посмотрелся в зеркало по-настоящему и остался доволен. Расправил пшеничного цвета усы и вдел в перевязь длинную тяжёлую шпагу.
— Рути, мальчик, ты встал? — послышалось за дверью.
...Он проснулся как всегда — незадолго до того, как под закрытыми ставнями окнами простучали шаги гвардейского патруля. И лежал до этого стука, глядя в низкий потолок, которого не видел, но который хорошо представлял, потому что комната эта была его комнатой с детства.
