Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Здесь, в бетонных кварталах — наше Съерра-Маэстро! Это не о нём, но они бы друг друга поняли...
(Автор)
отрывок из произведения:
...У меня «стокгольмский синдром». В тринадцать лет. Диагноз, блин. СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ. Звучит, как определение с урока истории. «Священный Союз» там, всё такое.
У меня «стокгольмский синдром».
По крайней мере, мне так сказал наш школьный психолог, когда я в очередной раз попал к ней на беседу. В этот понедельник.
Я попадаю к ней на беседу практически раз в неделю — именно с такой периодичностью наша классная замечает на моём лице следы очередной стычки с... нет, вам я их тоже не сдам, не надейтесь. Хотя они, конечно, подонки. Шакалы, которые не дерутся один на один. Только стаей нападают. Но стучать нехорошо даже на шакалов. Только мать жалко. Её таскают в школу сразу после моего визита к психологу, на следующий день, и начинают лечить мозги про неправильное воспитание сына. А она у меня тихая, напуганная вечно, только на работе крутится по-беовому. А так со всем соглашается, а дома мне ничего не говорит, только плачет. Тихо, у себя в комнате. Мне так тошно в эти моменты бывает...
Был бы у меня отец. Или... Ладно.
Сегодня психолог меня так допекла, что я как раз это ей и сказал. Обычно я молчу на её допросах... Иначе как допросами эти «доверительные беседы» не назовёшь. Иезуитские такие допросы, не гестаповские (да, начитанный я, вот так!). Словечко за словечко, готова сеточка с крючочком... Как только она начала у нас работать — год назад — то тут же так заморочила головы двум первоклашкам, что они оговорили своих родителей: мол, наказывают, денег не дают, всё такое... Короче, одного пацана родители спасли только тем, что сбежали из города вместе с ним, и даже милиция не смогла найти (да и не очень искала, если честно, скорей наоборот...) А второго я сегодня утром видел. У него тоже одна мать. Я их каждое утро почти вижу, потому что к нашей школе идти мимо городского детского дома. Женщина стоит на коленях у решётчатого забора, а мальчишка мордочку просунет через прутья и или молча плачет или просит её: «Мам, забери меня, мам, я домой хочу, мам, мам...» Или иногда за руки держатся сквозь решётку и молчат, молчат... Почти каждый день так. Раньше он — кажется, его Ромкой звали — был такой живой, носился, как метеор. А сейчас даже шаг, и тот с оглядкой с какой-то.
Я мимо быстро прохожу. Мне стыдно почему-то...
...Настучал он под диктовку психолога нашего на свою маму, и получил... карманные деньги. Её родительских прав лишили, лётом, за три дня. А его — в детдом. Так она уже год и бьётся за восстановление, только не слышно что-то, чтобы дело сдвинулось. Детдомовские, какие постарше, рассказывают — я слышал на автобусной остановке — что на каждого из них получают каждый месяц двадцать тысяч (зарплата моей мамы). А до них доходит тысячи по три. Начальство детдомовское даже иностранным усыновителям последние два года отказывает — ещё б, такая кормушка... С каждой головы по двести тысяч в год, а голов больше двухсот. И чем больше — тем лучше, я так эту математику понимаю.
А психолог наш получил какую-то грамоту за новаторство и прорывные методики. Когда её вручали на линейке, было так тихо, как на похоронах не бывает. Даже самые отмороженные стояли и молчали, смотрели только... Страшно нам стало. Всем, я знаю, что всем. Видно было. Даже директору нашему стало страшно, хоть он и улыбался. Страшно, что рядом ходит себе и ходит существо, которое раз — и отняло ребёнка у матери. А его за это наградили...
...А, ну вот. Сегодня я ей и сказал, что я не стукач, и всё тут.
Что тут началось!!! Она только что маслом меня не намазала, чтобы глотать легче было. Долго рассказывала про этот самый синдром — это, оказывается, когда жертва любит своего мучителя и его защищает. И это самое «я не стукач», «мужчины свои проблемы решают сами» — это всё и есть завуалированное проявление этого самого синдрома, «отжившая своё высокомерная гендерная установка, мешающая проявлять свои истинные чувства» (знать бы, что всё это такое?). Сорок тыр годов человечество сидело на жопе ровно и знать про него не знало, про этот синдром, пока мудрые люди в очках его за морями-океанами не открыли. И тут стало всем щасье, как в святом письме из почтового ящика.
Это значит, если ты закладывать какого-нибудь скота не хочешь — ты на голову больной. Если я не в ментовку бегу, а дома костяшки пальцев йодом мажу — значит, я Макара-Макарону и его уё...ков извращённо люблю.
Проговорился. Ну да. Ну Макар. Не из нашей школы, конечно, куда ему с его предками и домишкой где-то в частном секторе на окраине. Макаров. Макарона. На Макара он отзывается, за Макарону в зубы может дать, если не один, а со своими подгузниками, конечно. Если один — просто... запоминает. Память у него хорошая...
...У меня «стокгольмский синдром». В тринадцать лет. Диагноз, блин. СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ. Звучит, как определение с урока истории. «Священный Союз» там, всё такое.
