Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Рассказы и повести Аркадия Алексеевича Первенцева, посвященные подвигу советского человека в годы Великой Отечественной войны на фронте и в тылу, они написаны по свежим следам событий и фактов и проникнуты горячей любовью к Родине, твердой уверенностью в торжестве правого дела — неизбежной победе нашего народа над злейшим врагом человечества — германским фашизмом.
отрывок из произведения:
...Бухта была окружена горами. В порту за волноломом набилось столько кораблей, что казалось, они со скрипом терлись друг о друга боками. Сейнеры и мелкие шхуны-одномачтовки вытаскивали на берег, прямо на набережную, под пальмы, и заливали варом. Здесь же были устроены верстаки, стояли котлы с кипящей смолой, по корабельному дереву со звоном ходили фуганки. В порт приходили эсминцы, побывавшие в морских сражениях, и тоже приводились в порядок, ремонтировались подводные лодки, зашивались борта танкеров, проломленные торпедами. Порт чем-то напоминал эвакогоспиталь, где раненые корабли спешили поскорее подлечиться, чтобы снова пойти в сражение. Город был наполнен моряками, сходившими вечерами с кораблей. Белый город, ослепительно белый под лучами южного солнца, эвкалипты и магнолии на улицах и во дворах, грузины в легких костюмах, аджарцы, приехавшие с гор с корзинами овощей и разных фруктов. Иногда город дрожал от орудийной стрельбы, которая производила большое впечатление на базаре. Моряки шли по-прежнему спокойно, так как знали — после ремонта отстреливается какой-нибудь военный корабль, повернув бортовые орудия на море, где в синей дымке колыхались щиты.
Однажды в порт пришел на мелкий ремонт торпедный катер. В тот же день поездом из Тбилиси приехал грязный и оборванный мальчишка в шахтерской шляпе. Мальчишка, сойдя с поезда, немедленно направился в порт. Моряки торпедного катера только что закрепили швартовые и вышли на гранитные плиты стенки. Их всего было пять человек вместе с командиром, лейтенантом Балашовым, механиком и боцманом. Внимание лейтенанта привлекла шахтерская шляпа мальчишки.
— Из Крындычевки? — спросил лейтенант, называя свой родной Красный Луч по-старому, как привыкли называть его шахтеры.
— Нет. — Мальчишка отрицательно покачал головой.
— С Горловки?
— Нет.
— Может, ты никакого отношения к шахтерне не имеешь? Только шляпу надел?
— Нет...
— Что нет? — Балашев приблизился к нему, приподнял мальчишке голову. На него смотрели два черных быстрых глаза.
— Я с-под Артемовска, — сказал мальчишка, строго смотря на лейтенанта. — Мой батя работал в эмтээс. Шляпу проездом достал, в Кадиевке.
Лейтенант опустил руки и со вздохом сказал:
— Что-то никого с Крындычевки здесь не вижу. Или там всех повыбили...
— Моего батю убили, — сказал мальчишка уходившему лейтенанту.
— Убили? — Балашев обернулся. — Вот оно что. Дело плохо... А ты чего сюда?
— Так...
— Как так?
— Ехал, ехал и приехал сюда.
— А-а...
Балашев набил трубку. Короткими и закопченными пальцами он долго вминал табак, потом понюхал трубку и зажег ее...
— Куришь небось, шкерт?
— Вы ко мне? — спросил мальчишка.
— А то к кому же? Тут больше ни одного шкерта нет.
— Я не знаю, что такое шкерт...
— Не знаешь? — Лейтенант улыбнулся. — Если не знаешь, ничего. Не знаешь, можно научиться, а вот если не знаешь и знать не хочешь — плохо. Шкерт — это конец, небольшой такой конец... веревки. Понятно?
...Бухта была окружена горами. В порту за волноломом набилось столько кораблей, что казалось, они со скрипом терлись друг о друга боками. Сейнеры и мелкие шхуны-одномачтовки вытаскивали на берег, прямо на набережную, под пальмы, и заливали варом. Здесь же были устроены верстаки, стояли котлы с кипящей смолой, по корабельному дереву со звоном ходили фуганки. В порт приходили эсминцы, побывавшие в морских сражениях, и тоже приводились в порядок, ремонтировались подводные лодки, зашивались борта танкеров, проломленные торпедами. Порт чем-то напоминал эвакогоспиталь, где раненые корабли спешили поскорее подлечиться, чтобы снова пойти в сражение. Город был наполнен моряками, сходившими вечерами с кораблей. Белый город, ослепительно белый под лучами южного солнца, эвкалипты и магнолии на улицах и во дворах, грузины в легких костюмах, аджарцы, приехавшие с гор с корзинами овощей и разных фруктов. Иногда город дрожал от орудийной стрельбы, которая производила большое впечатление на базаре. Моряки шли по-прежнему спокойно, так как знали — после ремонта отстреливается какой-нибудь военный корабль, повернув бортовые орудия на море, где в синей дымке колыхались щиты.
