Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
В книгу, которую вы держите в руках, вошли ранние новеллы Гордера. В них он обращается к темам, которые позже блестяще разовьёт в своём творчестве, — философия жизни и смерти, загадочная природа человека, тайны творчества и любви.
Юстейна Гордера знают в мире как замечательного детского писателя. Большинство его книг написано для детей и подростков.
«Диагноз» — это первая книга норвежского автора, принёсшая ему славу настоящего мастера литературы и знатока человеческой души.
Одиннадцать блестящих новелл связаны между собой небольшими эскизами, которые поистине будят мысль. Автор выступает как настоящий гуманист, рассуждающий о месте человека в мире, о смерти и любви, об искусстве и катастрофах нашего времени.
отрывок из произведения:
...СОВСЕМ НЕ ОРДИНАРНОЕ задание ожидало критика-искусствоведа, когда его вызвали в кабинет редактора. Короткой встрече суждено было повлиять на всю оставшуюся жизнь критика.
Редактор — коренастый человек, ровесник критика — сделал знак — опуститься на один из жёлтых кожаных стульев по другую сторону письменного стола. Он сел, а редактор озабоченным взглядом посмотрел на него сверху вниз. Не говоря ни слова, он пододвинул к себе стопку бумаг, быстро перелистал несколько страниц, затем подошёл к окну — и остался стоять там, глядя на город.
— Ты долгие годы разъезжал по галереям и музеям, — сказал он. — Ты положил начало дебатам об искусстве и его трактовке… — Тут он снова повернулся к своему коллеге: — Послушай-ка, ведь я ничуть не возражал против того, чтобы ты приносил свои репортажи. Ты ведь своё дело знаешь. Ты — способный писака… Критик выжидающе смотрел на редактора.
— Но всё, что ты до сих пор писал в нашей газете, и всё, о чём ты писал вообще, — это так… как бы лучше сказать… это так условно… Он снова перелистал несколько документов.
— Ведь ты ещё ни разу не представил произведение искусства, которое поистине грандиозно — или имеет такое огромное значение, что представляет интерес для всех без исключения читателей газеты.
Тут критик выпрямился на стуле. То, что редактор обладал репутацией человека чуточку бестактного, знали все в редакции. Однако же это высказывание прозвучало более грубо и резко, чем обычно.
— Последнее социологическое исследование среди читателей, — парировал критик, — показывает, что свыше двадцати процентов читателей газеты изо дня в день следят за моими статьями. Более пятидесяти процентов сообщают, что читают мои статьи с известной регулярностью. Никакие другие газеты в этом городе не уделяют столько внимания искусству и архитектуре. Наша газета считается ведущей культурной газетой страны… — Он ловил ртом воздух. — Но не все без исключения заинтересованы в искусстве, господин редактор! Того шедевра, о котором вы жаждете возвестить, не существует. Он вообще никогда не будет создан. Есть читатели, которым вообще нет никакого дела до того, как будет выглядеть новая ратуша[88]. Для этого они слишком заняты тем, что не отводят взгляд от асфальта.
Редактор снова подошёл к письменному столу, остановился и забарабанил пальцами но столешнице.
— Боюсь, мне придётся тебя немного поправить, — с известным пафосом в голосе сказал он и пристально посмотрел критику в глаза. — Такой шедевр существует. Да, по всей вероятности, это так, да. Он — вокруг нас, со всех сторон. Шедевры так и кишат вокруг нас, милый мой. Но есть и те, кто их всё-таки не видит. И знаешь почему? Это звучит парадоксально, но суть в том, что они сами — этот шедевр и есть. Читатели и есть те самые произведения искусства, и я считаю позором, что наша газета до сих пор не обнародовала это в репортажах и критике.
— Ты не можешь выражаться яснее? Сегодня так душно… Редактор долго молчал.
— Микеланджело! — воскликнул он и развёл руками. — Микеланджело… создал фрески на своде Сикстинской капеллы. Разве я не прав? Но кто создал Микеланджело? А? Разве это не интересно для культурной газеты?
Критик откинулся на стуле.
— Вопросы религии, — колеблясь, но всё же решительно произнёс он, — не входят в мою компетенцию. Когда я — как ты знаешь — недавно опубликовал серию репортажей из Ватикана, я строго придерживался истории искусства… Но, как я уже говорил, солнце всё ещё печёт в окна твоего кабинета.
...СОВСЕМ НЕ ОРДИНАРНОЕ задание ожидало критика-искусствоведа, когда его вызвали в кабинет редактора. Короткой встрече суждено было повлиять на всю оставшуюся жизнь критика.
