Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Сборник рассказов посвящен тому Уралу, который мы совсем не знаем. Уралу, в котором, наряду с человеком, встречаются и живут те, кто населял его задолго до появления людей. Уралу, на котором происходят события, не имеющие научного объяснения, но тем не менее, имеющие место быть. Уралу, на который после чтения сборника можно посмотреть совсем другими глазами. Если захотеть и если суметь.
Приехав в деревню к знакомым в гости героя сразу отправляют в соседнюю деревню. Найдёшь мол, дом Зиннура и доложишь — типа так мол и так; послал меня тот-то, с целью полетать. А на чём полетать и не объяснили — здесь могут и СУшку из коровника выгнать.
отрывок из произведения:
...Экое засаленное дурами словцо, даже взять-то в руки боязно. Так и кажется, что тут же влипнешь всей пятерней в нечто сопливое типа трагическое-карамельное и до икоты фальшивое. Когда его слышишь или, не приведи Господь, встречаешь в тексте — срабатывает вбитый девичьей патокой рефлекс — махать руками и блажить дур-ниной: «На хуй, на хуй, к ебени матери!!!» Однако именно об этом пойдет речь. Летать, господа, летать.
Я долго приставал ко всем, кого к тому времени знал, с этой дурью. Доприставался. Незадолго до Кыргатуя, еще снег только с дорог сошел, приезжаю я к Гимай-абыю. Смотрю, он не один — во дворе «москвичонок» Тахави стоит. Стучу в ворота — ноль реакции, только пес подбежал. Думал, хоть он гавкнет, хозяин услышит — не, ни фига, радуется, дурачок молодой, пытается через щель лизнуть. Пришлось дудеть, и не раз — аж соседи повылазили. Наконец услышали — или решили, что хватит малайку на дворе мариновать, у них никогда не знаешь точно. Оказывается, овцу лечили.
День субботний, однако меня без всяких бань и прочих нежностей сразу же направляют за тридцать верст, практически обратно, в Аллаки. Поезжай мол, найдешь (объяснили как) дом Зиннура, у которого той осенью сын в армию пошел, и доложишь — типа, так мол и так; я бишенче, послал меня тот-то, с целью полетать. И ведь не смеется, гад, не улыбается даже. Я не стал переспрашивать: «Так, мол, и объявить — полетать?»; че-то мне вожжа под хвост попала, с резкостью такой думаю про себя-а так и объявлю. Хули нам. Вот я буду печалиться, что про меня Зиннур из Аллак подумает. Может, он мне заправленную СУшку из коровника выкатит без лишних базаров. Выкатит — сяду, спрошу, где газ, где тормоз, и полечу, не выкатит — развернусь да уеду; че мне, обяс-няться, что ли, там? Сами сказали. Спросил только — к чаю взять че-нибудь? Оба заржали — не надо, мол, не чай пить едешь.
Но я все равно до шашлычников на Тюбуке проскочил, набрал всякой хрени — кекс там, заварка нарядная, всякого эндакого, без чего (в моем случае) в гости, по местным понятиям, идти неудобно. Оказалось, и впрямь зря.
Подъехал, подудел, выхожу. Только за калитку взялся — открывается. Встречает меня паренек лет шестнадцати, вежливый такой: пройдете, абый? Присядьте, сейчас отца позову. А у меня еще как резкость настала, так и не проходит; странно, обычно так долго мимолетное настроение не задерживается. Нет, говорю, в машине посижу. Сел и пытаюсь понять, че это за резкота накатила. Припомнил, как с азербайджанцем на трассе, когда чай покупал, обошелся нехорошо — ну, не то чтоб совсем нехорошо, однако неприятно вспоминать. Не, думаю, что-то не так, я обычно с людьми вежлив и не то что первым, а и в ответку не всегда дергаюсь. Это меня опять старик в трубу загнал. (Я так называю для себя те моменты, когда события катятся по жестко заданной траектории, и даже видя наперед, что делаешь что-то не то, ни остановиться, ни изменить их ход не можешь.) Вышел отец, Зиннур абый который. Опаньки, смотрю, актер Леонов, только мальца засиженный. Сразу видно — легкий, веселый человек, но строгий. Не зря пацан вон какой воспитанный, не по нашему времени. Я вылезать — а он таза обходит, рукой махнул: садись обратно, мол. Сели рядом, познакомились. По-русски лучше меня говорит.
Объявляю ему — так, мол, и так, прибыл для проведения полетов. Тот не удивился — щас, говорит, малай выйдет, покажет как проехать. Ты же не был здесь? Нет, отвечаю; и только собрался порасспрашивать, а тот уже вылазит, и в дом...
...Экое засаленное дурами словцо, даже взять-то в руки боязно. Так и кажется, что тут же влипнешь всей пятерней в нечто сопливое типа трагическое-карамельное и до икоты фальшивое. Когда его слышишь или, не приведи Господь, встречаешь в тексте — срабатывает вбитый девичьей патокой рефлекс — махать руками и блажить дур-ниной: «На хуй, на хуй, к ебени матери!!!» Однако именно об этом пойдет речь. Летать, господа, летать.
