Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Это — красивый и непростой роман о красивой и непростой любви. Но может ли настоящая любовь быть простой и легкой?
Это — книга о сильной, независимой женщине, не желающей мириться с жестокой косностью предрассудков, царящих в маленьком провинциальном городке, и о смелом, решительном мужчине, рискнувшем не просто полюбить эту женщину, но и защитить ее.
Это — книга о благополучных на первый взгляд семьях, каждая из которых тщательно скрывает свои грязные секреты.
Что же могут сделать мужчина и женщина, втянутые в водоворот страстей, событий и сомнений? Только одно — всем сердцем верить друг другу…
отрывок из произведения:
...Как и положено, восход на озере начался в свое время. Кромешная чернота, к полуночи углубившаяся до синевы, медленными ленивыми шагами направилась к свету. Постепенно прорисовались и верхушка дерева, и крыша дома, и длинный язык старой деревянной пристани. День предстоял ясный. Туман, однако, не спешил рассеиваться, и затянутое им озеро походило на небольшой бассейн из молочного стекла. Берег, в другое время дня сверкавший яркими красками золотой осени, сейчас казался покрытым акварелью — прозрачно-оранжевой, золотистой и зеленоватой. Лишь более явственные мазки клюквенного или темно-синего цвета указывали на то, что здесь стоит дом, но очертания его терялись в тумане, а отражение расплывалось. Воздух был так тих и спокоен, что казалось, будто все вокруг укутано в глухой, мягкий кокон.
В этот чудесный час Джона Киплинга не устраивало только одно: холод. Он еще не успел привыкнуть к тому, что лето уже кончилось, хотя дни стали заметно короче, чем два месяца назад, солнце садилось раньше и вставало гораздо позже, чем в июле, да и ночной холод отступал медленнее. Джон чувствовал это. Его гагары тоже. Та четверка, за которой он наблюдал, — пара взрослых птиц и двое их потомков — останутся на озере еще недель пять. Но они уже начали беспокоиться и поглядывали на небо явно не в страхе перед хищником, а в ожидании осеннего перелета.
В эту минуту гагары плыли в тумане футах в двадцати от каноэ Джона и примерно в десяти — от крохотного зеленого островка, в потайной бухточке которого они провели все лето. Этот островок был одним из многих на озере Генри. Чистая вода, тишина и изобилие мелкой рыбешки постоянно привлекали сюда полярных гагар. Эти птицы с трудом перемещаются по суше, поэтому они строят гнезда на самом берегу, там, где удобнее всего входить в воду и выбираться из нее. Джон всегда с сожалением смотрел на них, когда они, неуклюже переваливаясь, с заметным усилием преодолевали несколько дюймов суши между кромкой воды и гнездом.
Гагары представляли собой великолепный объект для наблюдений. С июля, когда появлялись птенцы, Джон следил, как их оперение постепенно изменялось от младенческого черного к подростковому коричневому, а потом приобретало довольно невзрачный юношеский серый окрас. Однако у них были такие же, как у родителей, остроконечные клювы и лоснящиеся шеи, так что со временем они обещали стать красавцами. А уж родители… Ах, как же они блистательны! Даже сейчас, осенью, когда оперение начинало тускнеть, даже в это утро, окутанные пепельной пеленой тумана, они восхитительны. С четкой черно-белой шахматкой на спинах, с ожерельями из вертикальных белых полосок на черных шеях, с массивными черными головами и характерными конусообразными клювами. И помимо всего прочего, они неизменно приковывали к себе внимание своими круглыми красными глазами. Джон слышал как-то, что такая радужная оболочка позволяет гагарам лучше видеть под водой. Вполне правдоподобно, ведь от их глаз мало что укрывается.
Сейчас птицы тихо плыли по бухточке, глубоко осев на воде. Иногда они поворачивались и изгибали шеи, чтобы почистить перья, или, погружая головы в воду, выискивали добычу. Вот одна из взрослых гагар поджалась и нырнула, и тут же, толкая ее вглубь, заработали мощные перепончатые лапы. Джон знал: птица вынырнет довольно далеко отсюда, набив живот примерно полутора десятками мелких рыбешек.
Внимательно всматриваясь в туман, он, наконец, увидел на поверхности ныряльщика. Его пара не спеша курсировала вдоль берега, но сейчас обе птицы были чем-то взволнованы: слегка приподняв острые клювы, они всматривались сквозь дымку, будто хотели что-то разглядеть вдали. Когда окончательно рассветет, гагары оставят своих детей возле родного острова, а сами старательно разгонятся по поверхности воды и поднимутся в воздух. Сделав один-два круга над озером, чтобы набрать высоту над лесом, птицы отправятся на соседний водоем навестить сородичей. На период размножения гагары уединяются. Эта пара прекрасно справилась со своей задачей, за несколько месяцев обучив едва оперившихся птенцов вести себя осторожно и добывать пищу. Теперь пришло время освежить стайные инстинкты и подготовиться к коллективной зимовке на теплом берегу Атлантики.
Из века в век гагары повторяют этот неизменный ритуал. Инстинкт, обеспечивший их выживание на протяжении многих веков, подсказывал теперь нынешнему поколению птиц, что уже началась вторая половина сентября, потом наступят более холодные октябрьские дни и вечерние заморозки, а в ноябре появится лед. Поскольку гагарам для взлета необходима определенная акватория, им придется покинуть озеро до того, как оно замерзнет. И они улетят. Детство Джон провел на озере, потом, вернувшись сюда взрослым, снова стал наблюдать за птицами, но за все эти годы видел совсем немного зазимовавших тут гагар. Сильно развитый инстинкт редко подводил птиц...
...Как и положено, восход на озере начался в свое время. Кромешная чернота, к полуночи углубившаяся до синевы, медленными ленивыми шагами направилась к свету. Постепенно прорисовались и верхушка дерева, и крыша дома, и длинный язык старой деревянной пристани. День предстоял ясный. Туман, однако, не спешил рассеиваться, и затянутое им озеро походило на небольшой бассейн из молочного стекла. Берег, в другое время дня сверкавший яркими красками золотой осени, сейчас казался покрытым акварелью — прозрачно-оранжевой, золотистой и зеленоватой. Лишь более явственные мазки клюквенного или темно-синего цвета указывали на то, что здесь стоит дом, но очертания его терялись в тумане, а отражение расплывалось. Воздух был так тих и спокоен, что казалось, будто все вокруг укутано в глухой, мягкий кокон.
