Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Дик Иосиф Иванович (1922 – 1984) – детский писатель. Родился в Москве в семье румынского революционера Дическу. В 1937 году родителей арестовали как врагов народа, а будущего писателя с младшей сестрой отправили в детский дом в Рыбинске. С первого курса Ленинградского горного института ушел на фронт. В мае 1942 года при наступлении советских войск на Харьков Дик подорвался на мине на станции Боровая: лишился кистей рук и глаза. В конце 1943 года без экзаменов зачислен в Литературный институт. В 1947 году дебютировал сборником рассказов «Золотая рыбка». Написал ряд книг, в основном для детей: «Огненный ручей», «В нашем классе», «В дебрях Кара-Бумбы», «На буксире», «Синий туман», «Девчонки и мальчишки», «Встреча с отцом» и другие.
отрывок из произведения:
...Как-то раз мой сосед по даче Владимир Никифорович Игишев попросил меня подвезти его на машине до Москвы и в дороге сказал, что завтра часам к пяти вечера к нему в гости приедет «сам Твардовский». В общем, если хочешь с ним познакомиться, загляни как бы невзначай. Твардовского назначили главным редактором «Нового мира», и он вроде бы с ним, с Игишевым, хочет посоветоваться о составе редколлегии.
Игишев был славным мужиком. В давнем прошлом шахтер, он пришел в литературу «по призыву», как ударник, выпустил одну-две книги рассказов и... заглох. Но членом Союза писателей он все-таки остался, и это членство ему пригодилось — дало возможность вступить в число пайщиков дачного кооператива «Советский писатель», который развернул строительство неподалеку от Красной Пахры.
Комнатенка в Москве у Игишева походила на длинный гроб — ни воздуха, ни солнечного света. Да тут еще хозяин купил себе алюминиевую лодку-«казанку» и уложил ее на полу. Для того чтобы пройти к обеденному столу, приставленному к окну, надо было прошагать по днищу гремящей «казанки».
Что связывало Игишева с Твардовским, я точно сказать не могу, но, насколько мне известно, Александр Трифонович «плавал» в его лодке довольно-таки частенько.
Твардовский, несмотря на свою солидную наружность — грузный, осанистый, был ребячлив и любил чудачить. Это я уж знаю доподлинно.
В этом, именно в этом и состояла его личная притягательная сила. И здесь, на мой взгляд, таился исток его несгибаемого таланта, великого жизнеутверждения и юмора. Перечитайте, хотя бы для примера, его поэмы о похождениях Теркина (тертого малого!) на том и на этом свете, и вы, я думаю, со мной согласитесь...
На следующий день я пришел на дачу к Игишеву часом позже назначенного и на участке увидел зеленую «Победу». Это означало, что Твардовский здесь!
В маленькой кухоньке с деревянным столом без скатерти, на котором стояла початая бутылка «коленвала» и раскрытая банка килек в томате, сидели Твардовский, Игишев и сибирский писатель Б. А., не так давно обосновавшийся в Москве.
Стул возле Твардовского был свободен, и я сел на него. Продолжавшаяся беседа на минуту затихла, а потом, когда Твардовский налил мне «штрафную», она снова вошла в свое русло. Все были строги, подтянуты, вежливы. Обращались на «вы» и заботливо друг другу предлагали то бутерброд, то зажженную спичку.
Я вник в суть возобновившегося разговора и понял, что Игишев до моего прихода предложил сибирского писателя в ответственные секретари «Нового мира».
Твардовский расспрашивал сибиряка о том, какие книги он написал, какими писателями «крепил» свой дух и еще о чем-то. Сибиряк отвечал достойно и прилежно. Чувствовалось, он был взволнован. Его глаза напряженно вглядывались в округлое женственное лицо известнейшего поэта...