Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Странная то была ночь — очень долгая, наполненная загадочными, страшными снами. Уже просыпаясь, Алеша припоминал, что там, во снах, очень-очень хотел, чтобы они поскорее прекратились, но они все тянулись и тянулись, и не было из них выхода...
Проснулся Алеша от тяжелого, беспрерывного грохота, от которого все сотрясалось, от которого звенела и посуда, и окна. Еще лежа в кровати, бросил взгляд в окно — там было темно, и это не была темнота сумерек — нет — Алеша сразу понял, почувствовал, что темнота эта связана с грохотом, и это что-то страшное.
отрывок из произведения:
...Да, как же он сразу не догадался! Митя, быть может... Да наверняка он все знает, успокоит; скажет, что надо делать! И Алеша, пробормотав: «Сейчас Мите позвоню, узнаю, что происходит» — бросился к телефону, который красным, расплывчатым пятном проступал из мрака, схватил трубку, стал набирать номер... И, когда уже раздался первый гудок, он отметил, сколь же странным был этот набор номера — когда набираешь требуется хоть какое-то усилие, хотя бы проговорить про себя нужные цифры, тут же он даже не смотрел на эти цифры, даже и табло не крутилось... все было как во сне, и, в то же время, Алеша чувствовал, что он уже проснулся. Ощущение было жутким, мурашки бежали по его коже.
И вот раздался голос Мити... Мити ли?.. Алеша никак не мог вспомнить голоса своего друга, однако, ему казалось, что разговаривает он с самим собою. Надо ли говорить, что дрожь охватывала и его тело и голос. С трудом он смог выдавить из себя:
— Привет... Ну, ты видишь, что на улице происходит?
— Вижу... — кажется, Митя пытался говорить спокойно, но и в его голосе чувствовался испуг.
— Так что это такое?.. Мы здесь ничего понять не можем. Ты объясни, объясни, что такое происходит. И про сон мой тоже объясни. Ты ведь и про сон мой знаешь; ты все-все знаешь. И вовсе ты и не Митя никакой! Ну, кем бы ты ни был, расскажи всю правду, ведь неведение страшней всего... А сон мой очень-очень важным был! Мне его и вспоминать жутко, но все равно расскажи!..
Алеша выпалил все это на одном дыхании, чувствовал, что, если хоть на мгновенье остановится, то дальше ни слова не сможет произнести — смелости уже не хватит. Он выпалил это, и замер, боясь пошевелится, боясь, что сейчас вот раздадутся короткие гудки, а еще больше — боясь ответа Мити. Рука, которая держала трубку задрожала, его всего пробивала дрожь, по щекам катились слезы. Мать, решив верно, что он уже слышит какой-то страшный ответ, бросилась к нему, и упала перед ним на колени, на плечи руки положила, тихо-тихо спрашивала: «Что?.. Что он говорит?..» — на ее глазах тоже выступили слезы, она ведь чувствовала, что все это страшное, меняющее прошлую жизнь, и только вот это новое было настолько необычным, что она еще просто не знала, чего же прежде всего бояться, от чего стенать. Так же она хотела ободрить Алешу, но лучше бы она этого не делала, так как только взглянул он на ее расплывчатое лицо, так еще страшнее ему стало, и новые, и новые слезы по его щекам устремились. Он даже отдернулся от нее, она же заплакала больше, зашептала:
— Что же он такое говорит?.. Что же?.. Алешенька, пожалуйста. Дай, я тоже должна услышать...
Но Алеша не дал ей трубку. Там была тишина, но он знал, что сейчас вот Митя заговорит, и каждое его слово будет как откровение — и он боялся это пропустить, не знал, как можно дальше жить в этом неведении. Мама еще что-то шептала, а за ее спиной, за окном стремительно пролетали зловещие темные тени, что-то там продолжало изменятся. А в трубке — тишина. И в конце концов Алеша не выдержал, взмолился в этот мрак, взмолился неведомо к кому, его же голосом говорящим:
— Так что же это такое?!
— Это пришло... Это пришло... Это пришло...
Сначала Алеше показалось, что — это друг его Митя отвечает, потом же он понял, что это ветер ураганный, темный налетел, что это дом застонал. Но все же, он продолжал спрашивать в трубку:
— Что «Это»?.. Митя, ты же знаешь?.. Ты... Ты, кем бы ты ни был все знаешь! Объясни... Это... Это ядерный взрыв, да?.. Мы начали войну с каким-то государством... И теперь все наполнено радиацией, да? Теперь и все люди, и природа, и вся Земля погибнет, да?..
— Назад нам не вернуться... не вернуться... не вернуться... Никогда уже не вернуться назад...
...Да, как же он сразу не догадался! Митя, быть может... Да наверняка он все знает, успокоит; скажет, что надо делать! И Алеша, пробормотав: «Сейчас Мите позвоню, узнаю, что происходит» — бросился к телефону, который красным, расплывчатым пятном проступал из мрака, схватил трубку, стал набирать номер... И, когда уже раздался первый гудок, он отметил, сколь же странным был этот набор номера — когда набираешь требуется хоть какое-то усилие, хотя бы проговорить про себя нужные цифры, тут же он даже не смотрел на эти цифры, даже и табло не крутилось... все было как во сне, и, в то же время, Алеша чувствовал, что он уже проснулся. Ощущение было жутким, мурашки бежали по его коже.
