Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Новый фантастический роман знаменитого американского фантаста А. Коула переносит читателя на далекую планету Эсмир. Люди и демоны, населяющие ее, ненавидят друг друга, и планету буквально лихорадит от бесконечных войн. За право стать великим императором Эсмира собираются сразиться король демонов Манасия и юноша знатного рода Ирадж Протарус, которому помогает друг детства — могущественный маг Сафар Тимур. Однако интриги коварных царедворцев делают прежних друзей врагами, и Сафар вынужден бежать из дворца короля Протаруса...
отрывок из произведения:
...Он утешал себя тем, что когда-нибудь должен все-таки привыкнуть к этому шуму. Ведь привык же он безучастно воспринимать все те страдания, что теперь его окружали. Он и демоны разбили лагерь неподалеку от пылающих развалин некогда процветавшей фермерской деревни. И мясо, которое собирался есть Бадави, было платой за предательство по отношению к защитникам поселения. В последовавшей затем резне Бадави не ощутил ни единого упрека совести. После того как он предал собственную семью, он неоднократно видывал подобные картины. Его волновало лишь то, что демоны слишком много времени тратили на развлечения перед серьезным делом трапезы.
Крестьянин издал последний крик и затих. Сердце и желудок Бадави возрадовались, он вскочил на ноги и бросился к костру, расталкивая демонов, голодом преодолевая страх. Вытерпев тычки, подзатыльники и угрозы отнять поджаристое мясо, он удалился на безопасное расстояние и уселся есть. Поев, он вытер жир с бороды и огляделся. Белый шатер Сарна стоял ярдах в ста от основного лагеря. Бадави грустнел каждый раз, когда видел этот шатер. Он был сделан из шкуры его любимого верблюда, Савы. Боковые стенки шатра были подняты, пропуская внутрь прохладный вечерний ветерок, так что был видел Сарн, сидящий на ковре, увлеченно беседующий с лейтенантом Гиффом.
Удовлетворив первое желание, Бадави обратился ко второму, молясь, чтобы предмет их разговора никак не коснулся его. Он понимал, что Сарн и его дьяволы — особенно Гифф — не удовлетворены достигнутыми успехами. И это не его ошибка. Раз за разом приводил он их к поселениям, уловками и мошенничеством усыпляя бдительность защитников. Затем, когда поселение захватывалось, он помогал в случае необходимости допрашивать оставшихся в живых. И своим острым глазом он помогал не столько грабить, сколько оценивать награбленное. Но за свои старания он не получил и слова благодарности. Лишь на ужин жалкий кусок мяса. «Когда, о, когда же, — молился он, остановившись на третьей теме, обращенной к богам, — они наконец поймут мою настоящую ценность?» Демоны уже одолели около шестисот миль на запад вдоль Божественного Раздела. Рос счет захваченных и ограбленных домов и поселков, сотнями исчислялись убитые. Поначалу демоны радовались, грузя на вьючных животных награбленное добро. Они вели за собой девушек и молодых женщин, чтобы продать их на невольничьих рынках в краю демонов. Заковывали их в цепи и прицепляли к длинным жердям, которые пленники несли на своих плечах, и заставляли идти рядом с вьючными животными. Но вскоре число рабов и награбленной добычи настолько увеличилось, что начало замедлять продвижение демонов. Они теперь едва ползли вперед. Вскоре такой оборот событий заставил демонов задуматься, а Бадави вновь начал бояться, как бы не закончил он свои дни на вертеле.
Демон по имени Гифф перехватил взгляд Бадави, направленный к шатру. Торговец лошадьми быстро пригнулся, дабы избежать пронзительного взгляда свирепых желтых глаз. Он забормотал молитву, прося богов сделать так, чтобы Гифф не счел его взгляд оскорбительным. Эта молитва осталась неуслышанной, поскольку сидящий в палатке Гифф злобно обнажил клыки и обратился к Сарну.
— Человек смотрит на нас, — сказал он. Сарн пожал плечами.
— Какая разница, куда смотрит человек? — спросил он.
— А вот мне это небезразлично, — сказал Гифф. — Терпеть не могу эту низкую тварь. Его присутствие оскорбляет меня. От одного его взгляда мне хочется очиститься.
Сарн рассмеялся.
— Должно быть, это действительно от взгляда, мой добрый, но грязный друг, — сказал он. — Ты ведь уже четыре сезона не можешь добраться до бани.
Гифф не нашел в этом ничего смешного.
— Я не об этом, — сказал он. — Этот человек оскорбляет меня. Само его присутствие возмущает мое демонское спокойствие духа. Позволь, я убью его и хоть немного успокоюсь.
— Будь настоящим демоном и учись терпению, — сказал Сарн. — Спокойствие приходит с терпением, так говорят наши жрецы. Меня тоже оскорбляет этот человек. Они все оскорбляют меня. От них воняет хуже, чем от дерьма любого известного мне животного. А вид их так же отвратителен, как и запах. Своей мягкостью и корчами они напоминают мне червей. Червей с волосатыми головами и туловищем. А их маленькие ротики с ровными зубами и всего четырьмя крошечными клыками наталкивают на мысль о вампирах. — Сарн содрогнулся. — Должно быть, двухголовые дети рождаются у тех матерей, которые увидели этих тварей и до полусмерти испугались.
— Так почему же я должен быть терпеливым, Сарн? — спросил Гифф. — Давай осчастливим богов и прикончим кусок этого жирного дерьма.
— Этот человек нам все еще нужен, о друг мой, — сказал Сарн. — Вот почему ты не должен убивать его прямо сейчас.
Гифф фыркнул от отвращения.
— Я и забыл, насколько этот раб ценен для нас, — сказал он с сарказмом. — Еще бы, ведь завтра он приведет нас к деревне столь же богатой, как и эта. И вновь мы захватим хранилища бесполезного для нас зерна, скверной одежды, инструментов, которые мы все равно не сможем везти с собой, ржавого оружия и, может быть, — если боги смилостивятся, — две серебряные монеты, которые удачливый демон сможет положить в свой кошель.
— Я согласен, что наша добыча не может заставить наших врагов скрежетать зубами от зависти, — сказал Сарн. — Мы наталкиваемся лишь на небольшие деревушки да поселения фермеров. А все их богатство заключается в их крупах да животных. Некоторых из них можно выгодно продать на невольничьих рынках. Но мы находимся слишком далеко от дома, чтобы считать такую добычу хорошей.
Гифф обнажил клыки.
— Хорошей! — сказал он. — Неужели ты видел, чтобы кто-то из наших демонов плясал от радости, ощущая тяжесть своего кошелька? И даже если мы и захватили несколько золотых украшений да пару жалких камней, наш набег нельзя назвать выгодным. А ведь мы уже чуть не целый сезон не были дома.
— Но ведь это же не вина этого человека, — сказал Сарн, вновь возвращаясь к теме судьбы Бадави. — Согласно условиям договора с королем Манасией, мы должны держаться рядом с горным хребтом, а тут нет крупных населенных пунктов. Приходится довольствоваться тем, что есть, и иметь дело с теми, кто попадается. К тому же мы не должны оставлять свидетелей. Ни один человек не должен донести весть о том, что мы пересекли пустыню.
— Твое драгоценное соглашение с королем погубит нас, — сказал Гифф. — Какой смысл было пересекать Запретную Пустыню, если мы так мало получили взамен? И другие демоны чувствуют то же самое, Сарн. Это путешествие пугало их с самого начала. Всем известно, что над пустыней издавна висит черное заклятье. И любой человек или демон, который ее пересечет, будет проклят.
— Король Манасия самый могущественный чародей, — подчеркнул Сарн. — По условиям договора он предоставил нам заклинание, которое защитит от любого проклятия.
— А откуда тебе это известно? — не сдавался Гифф. Сарн непонимающе посмотрел на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты говорил нам о договоре с королем Манасией и заклинании, защищающем от проклятия, — сказал Гифф. — Это нас убедило. Но я начинаю размышлять. Откуда тебе известно, что Манасия не солгал? И есть ли у него такое могущество, которое прикроет нас от проклятия?
— А какой ему смысл лгать? — сказал Сарн, стараясь не допускать сомнений и не желая верить, что король может опуститься до такой низости. — Королю от нас нужна информация. Информация, которой, как я подозреваю, в один прекрасный день воспользуются его армии. Королю нужны карты со всеми возможными переходами через эту горную цепь. Но если Манасия солгал и мы прокляты, то как же он получит необходимую информацию? Ведь мы же погибнем, не так ли? А мертвые карт не рисуют и уж никак их не доставляют. И давай я напомню тебе, мой надежный друг, что король обещал за наши усилия много золота. Все, что мы награбим, принадлежит нам. К тому же нас ожидает и приличная награда, если мы отыщем перевал, ведущий через эти горы.
— Пусть он оставит себе эту награду, — взмолился Гифф. — Ты меня послушай. Ведь мы с юности были добрыми друзьями. Ты руководил. Я советовал. Вот почему нам сопутствовал успех. И ты знаешь, что моим советам можно доверять. Так послушай, что я скажу. Я говорю тебе от самого сердца, как брат. Давай покинем эти дьявольские земли. Вернемся домой дышать добрым демонским воздухом. Если мы поспешим, то оставшегося времени сезона хватит, чтобы успеть наполнить наши кошельки. Мы ведь уже осмотрели каждое ущелье, каждую тропу на протяжении почти шестисот миль, Сарн. И я не верю, что перевал через Божественный Раздел существует. А если даже он и существует, то так хорошо спрятан, что мы не найдем его и за сотню лет. И будем бродить по этим холмам всю оставшуюся жизнь. И наши призраки воспользуются наградой короля. А призракам золото ни к чему...
...Он утешал себя тем, что когда-нибудь должен все-таки привыкнуть к этому шуму. Ведь привык же он безучастно воспринимать все те страдания, что теперь его окружали. Он и демоны разбили лагерь неподалеку от пылающих развалин некогда процветавшей фермерской деревни. И мясо, которое собирался есть Бадави, было платой за предательство по отношению к защитникам поселения. В последовавшей затем резне Бадави не ощутил ни единого упрека совести. После того как он предал собственную семью, он неоднократно видывал подобные картины. Его волновало лишь то, что демоны слишком много времени тратили на развлечения перед серьезным делом трапезы.
