Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Русский советский писатель-фантаст, литературный критик, переводчик и составитель сборников и книжных серий. Родился в Ленинграде.Еще в молодости начал писать стихи, которые, правда, нигде не публиковались. В фантастику пришел в 1961 году, став посещать КЛФ, собиравшийся в гостиной журнала «Звезда» под председательством И. Варшавского.
С 1970 года с подачи Анатолия Бритикова А. Балабуха выступает также и как литературный критик. Он автор более ста пятидесяти статей об отечественных и зарубежных авторов, эссе, обзоров, предисловий и послесловий к произведениям научной фантастики . С 1974 – профессиональный писатель и председатель Профессиональной группы писателей при Ленинградском отделении Литфонда РСФСР, с 1983 – руководитель Студии молодых писателей-фантастов, с 1988 – член Союза писателей СССР, а с 1992-го – Союза писателей Санкт-Петербурга (председатель секции фантастической и научно-художественной литературы). С 1994 года – президент благотворительного литературного Беляевского фонда.
В основном пишет рассказы, больших произведений у него немного.
отрывок из произведения:
...Когда последние городские строения остались позади, Шорак замедлил полет и взял чуть влево, туда, где в темном предутреннем небе высветилась башня САС — станции аутспейс-связи. Издали башня больше всего напоминала цветок: изящный, устремленный ввысь, стебель, увенчанный кокетливой розеткой со слегка загнутыми вверх лепестками, из центра которой поднимались три тоненьких штриха-тычинки с рубиновыми капельками на концах. Впрочем, вблизи тычинки эти скорее походили на секвойи в несколько обхватов, — уж кто-кто, а Шорак назубок знал все параметры антенн дальней связи.
Иногда говорят, что полет гравитром напоминает парение в прозрачной воде. Но нигде и никогда Шорак не видал такой прозрачной воды, даже в Цихидзири или в Контских озерах; к тому же оптические свойства среды никогда не дадут акванавту такой видимости, такой перспективы, такого ощущения простора и свободы, какие испытывает человек, летящий в нескольких сотнях метров над землей.
Нет, полет нельзя сравнивать ни с плаванием, ни с парением в бассейнах невесомости! Шорак любил летать. И ему казалось, что несет его не поле гравитра, а сам воздух, пропитанный ароматами, поднимавшимися от лесов и лугов, ароматами, которых никогда не создать самым совершенным озогенераторам. Ему казалось, что птичья разноголосица, громкий шепот леса, звон бесчисленных насекомых, сливающиеся здесь, на высоте, в симфонию утренней тишины, — эти звуки, как и воздух, несут его, смывают с него все лишнее, наносное. И щемяще захотелось запеть, как та неумолчная пичуга внизу, — ведь и сам Шорак был сейчас птицей. Только, в отличие от птиц — да что греха таить — и от многих людей, он не умел петь...
Шорак изогнул туловище, поджал ноги и круто взмыл вверх. Пусть он не может петь, но в легкости движений он не уступит ни одной из птиц! Говорили: человек не рыба, он не может обрести полной свободы в воде; но человек надел сперва акваланг, потом «жабры» Эйриса и присоединил к своему имени еще одно — Акватикус. Хомо Сапиенс Акватикус. Говорили: человек не птица, ему не овладеть воздухом до конца; но человек надел ракетный ранец, оседлал птеропед, наконец, застегнул на себе пояс гравитра...
Чем выше поднимался Шорак, тем больше светлело небо на востоке. И вот уже из-за горизонта ударил первый солнечный луч. Особенно красиво это должно было выглядеть снизу, с земли. Шорак не раз наблюдал такую картину: в небе, по которому еще не разлилась утренняя заря, высоко над землей висит маленькая фигурка, освещенная невидимым солнцем...
Светило быстро выкатывалось из-за горизонта, и так же быстро скользил вниз Шорак, все время удерживаясь в этом первом луче. Он купался в рассвете, как купаются в росе.
Метрах в пятидесяти от земли он выровнял полет и взглянул на часы. Времени у него оставалось в избытке. Хотя, пожалуй, стоило еще позавтракать. Он свернул к башне.
Мимо пролетела девчонка на птеропеде. Шорак проводил ее взглядом. Чуть слышно стрекотала передача, плавно взмахивали крылья, а лицо у девчонки было восторженно-самоуглубленное. Шорак не удержался от улыбки.
Ступив на промежуточную площадку башни, он выключил гравитр и вошел в лифт. Когда пол стремительно рванулся вверх, ноги привычно спружинили, едва не подбросив тело, — Шорак совсем забыл, что в этих лифтах установлены гравистабилизаторы. «Хорошо еще, что никто не видел», — подумал он...