Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Иван Александрович Гончаров родился 18 июня 1812 года в Симбирске. Учился сначала в частном пансионе священника Ф.С. Троицкого, затем в Московском коммерческом училище, не завершив обучение поступил на словесное отделение Московского университета. Окончивуниверситет, Гончаров устраивается переводчиком в министерство финансов. В 1838 году он публикует в рукописном журнале «Подснежник» повесть «Лихая болесть». В 1842 году Гончаров написал серию биологических очерков «Иван Савич Поджабрин», опубликованных только в 1848 году. В 1847 году в «Современнике» был напечатан роман «Обыкновенная история». В 1852 году Гончаров отправился в кругосветное путешествие, итогом которого стал двухтомник путевых очерков «Фрегат «Паллада». В 1855 году писатель вернулся в Петербург и вскоре в журнале «Отечественные записки» опубликовал роман «Обломов». В 1869 году вышел роман «Обрыв», который вызвал резкое неодобрение критики. С 1855 по 1860 год Гончаров работал цензором, после ужесточения правил подал в отставку. Некотороевремя редактировал газету «Северная почта». В 80-х годах Гончаров выпустил свое собрание сочинений. Умер Иван Александрович Гончаров 27 сентября 1891 года в Петербурге.
отрывок из произведения:
...И мы здесь не претендуем произнести критический приговор в качестве присяжного критика: решительно уклоняясь от этого, — мы, в качестве любителя, только высказываем свои размышления тоже по поводу одного из последних представлений «Горя от ума» на сцене. Мы хотим поделиться с читателем этими своими мнениями, или, лучше сказать, сомнениями о том, так ли играется пьеса, то есть с той ли точки зрения смотрят обыкновенно на ее исполнение и сами артисты, и зрители? А заговорив об этом, нельзя не высказать мнений и сомнений о том, так ли должно понимать самую пьесу, как ее понимают некоторые исполнители, и может быть, и зрители. Не хотим опять сказать, что мы считаем наш способ понимания непогрешимым — мы предлагаем его только как один из способов понимания или как одну из точек зрения.
Что делать актеру, вдумывающемуся в свою роль в этой пьесе? Положиться на один собственный суд — недостанет никакого самолюбия, а прислушаться за сорок лет к говору общественного мнения — нет возможности, не затерявшись в мелком анализе. Остается, из бесчисленного хора высказанных и высказывающихся мнений, остановится на некоторых общих выводах, наичаще повторяемых, — и на них уже строить собственный план оценки.
Одни ценят в комедии картину московских нравов известной эпохи, создание живых типов и их искусную группировку. Вся пьеса представляется каким-то кругом знакомых читателю лиц, и притом таким определенным и замкнутым, как колода карт. Лица Фамусова, Молчалина, Скалозуба и другие врезались в память так же твердо, как короли, валеты и дамы в картах, и у всех сложилось более или менее согласное понятие о всех лицах, кроме одного — Чацкого. Так все они начертаны верно и строго и так примелькались всем. Только о Чацком многие недоумевают: что он такое? Он как будто пятьдесят третья какая-то загадочная карта в колоде...