Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Автор романов «Укус ангела» и «Бом-бом» пишет и малую прозу. Изобретательный рассказчик, Крусанов помнит старое правило, сформулированное еще Кортасаром: «Роман выигрывает по сумме очков, а рассказ побеждает нокдауном». Крусанов мастер ложного движения, неожиданного удара, внезапной развязки. Читателю остается лишь вскрикнуть и упасть замертво.
отрывок из произведения:
...Ночью учителю снились попугаи. Птицы веерами распускали крылья и вдумчиво пели: «Милая моя, взял бы я тебя...» В восемь часов, по призывной трели будильника, учитель сел в постели и, не поймав тапок, утвердил пятки на холодных половицах. Он не помнил своих снов — пытался поймать ускользающий образ, но находил в голове только вязкую хмарь. За окном, на самых крышах, лежало стылое цинковое небо. Учителя окатило ознобом.
— Труб-ба дело! — дремотно ежась, сказал он словами Андрея Горлоедова и, поняв это, зло, без слюны, плюнул под ноги.
Учитель оделся, закинул на шею полотенце и вышел в утренний коридор. Кругом было тихо и пусто; в кухне на сковороде шкворчал маргарин.
Пока он мочился, от аммиачного духа глазам сделалось жарко. Теперь сквозь головную муть проступало: больше не звонить и не ходить — я никогда не привыкну ею делиться... По пути из ванной, окуная в полотенце сырое лицо, учитель столкнулся с Романом Ильичом. Тот шел на кухню с джезвой и миской холодных макарон по-флотски.
— Эх-хе-хе! — вздохнул уныло Роман Ильич. — Жил хорь сто зорь, сдох на сто первой, провонял стервой!
— Кто? — Учитель застыл с устремленной к пожатию ладонью.
— У меня под ларьком сдохла крыса. Ее не вытащить. — Показывая, что он не может ответить на приветствие, Роман Ильич приподнял занятые посудой руки. — Она уже смердит.
— Скоро приморозит, — успокоил учитель.
— Прежде я задохнусь до смерти.
Учитель уже стоял перед дверью своей комнаты, когда из кухни, одновременно с жадным чавканьем маргарина, набросившегося на макароны, его догнал голос соседа:
— На этой неделе тебе Ленинград не снился. Верно, Коля?
Учитель толкнул дверь. Завтракал бутербродами с сыром и ревеневым соком. Без четверти девять, уже выбритый, с капюшоном на голове, учитель ступил на улицу, под октябрьский дождь.
В воздухе плавал запах прелого листа и мокрого железа. За квартал до площади, где ветшала древняя соборная церковь, тишину проткнул острый детский крик: «3-задастая!» Пронзительное «з» дрожало в воздухе, как стрела в мишени. Толстая женщина, шлепавшая по лужам в пяти шагах перед учителем, приподняла пестрый зонт и растерянно оглянулась по сторонам — она походила на несколько булочек, плотно спекшихся на противне. Водяная пыль забивала пространство, голос плутал в ней, дробился, звучал отовсюду. Убедившись, что поблизости больше никого нет, толстуха осторожно покосилась на учителя. В это время голос звонко уточнил: «Эй, з-задастая под з-зонтом!» «З» оставляло на теле тишины глубокие шрамы. Женщина еще раз метнула взгляд вдоль улицы, втянула шею в сдобные плечи и поплелась к площади. Голос показался учителю знакомым. Он закинул голову и увидел балкон, забранный синим волнистым пластиком. В щели между двумя разошедшимися листами блестел озорной глаз.
— Зубарев! — позвал учитель и удивился, как звякнул в тишине коленчатый звук. Глаз моргнул и убрался.
— Зубарев, — сказал он уверенней, — я тебя видел.
Над синей оградой поднялось смущенное лицо Алеши Зубарева — одиннадцатилетнего сына начальника вокзала.
— Почему не в школе?
— Я заболел, — сказал мальчик, — у меня в животе жидко.
...Ночью учителю снились попугаи. Птицы веерами распускали крылья и вдумчиво пели: «Милая моя, взял бы я тебя...» В восемь часов, по призывной трели будильника, учитель сел в постели и, не поймав тапок, утвердил пятки на холодных половицах. Он не помнил своих снов — пытался поймать ускользающий образ, но находил в голове только вязкую хмарь. За окном, на самых крышах, лежало стылое цинковое небо. Учителя окатило ознобом.
12 кб
7 кб