Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Аполлон Александрович Григорьев родился 1 августа 1822 года в Москве. Сын дворянина, против воли родителей женившегося на дочери крепостного кучера. Григорьев был сдан в Воспитательный дом и числился московским мещанином до 1850 года, когда в чине титулярного советника выслужил личное дворянство. Получив прекрасное домашнее образование, он в 1838 году поступил на юридический факультет Московского университета, который окончил в1842 году первым кандидатом. Аполлон Григорьев был дружен с А.Фетом, Я.Полонским, С.Соловьевым. В 1842-1843 гг. он заведовал библиотекой Московского университета, а с августа 1843 года секретарь Совета университета. В 40-х гг. увлекался утопическим социализмом и масонством. В 1843 году Григорьев дебютировал как поэт в журнале «Москвитянин» стихотворением «Доброй ночи!». В 1846 году в Петербурге, где тогда жил поэт, вышел единственный прижизненный его сборник «Стихотворения». По возвращении в Москву А.Григорьев активно выступал в газете «Московский городской листок» как поэт, публицист и литературный критик. В августе 1848 года он поступил учителем законоведения в Александровский сиротский институт; в 1850-53 — учитель Московского воспитательного дома; в 1851-57 старший учитель законоведения в 1-й московской гимназии. В конце 1857 года в чине коллежского асессора Аполлон Григорьев вышел в отставку. В 1851-55 годах он вместе с М.Погодиным и А.Островским возглавил «молодую редакцию» журнала «Москвитянин», публиковал в нем статьи, полемические обзоры журналов, регулярные театральные летописи московских театров. В 1857 году он уехал за границу (Италия, Франция, Германия), а с 1858 года жил в Петербурге. В 1861 году вместе с Ф.Достоевским и Н.Страховым Аполлон Григорьев выступил как пропагандист идей почвенничества; в 1861-1863 годах он сотрудничал в журнале «Время».
отрывок из произведения:
...Наехало много народу, — весь почти этот круг, которому я так страшно чужд, в котором так возмутительно ложно мое положение. Что общего между ними и мною? Все общее основано на обмане, на ожидании от меня чего-то в их роде... Боже мой! кто бы заставил меня выносить это положение клиентства, если бы, подвергаясь всевозможному нравственному унижению, я не надеялся на несколько минут разговора с нею?.. Еще одно: зачем дано мне видеть все это, зачем во мне нет Suffisance?.. {самодовольства (франц.).} Я сам знаю, что я становлюсь невыносим моей хандрою, моей гордой неловкостью, всем, всем. — Vous etes bien triste aujourd''hui, {Вы сегодня очень печальны (франц.).} — заметила мне Лидия. {3} «Comme a l''ordmaire»... {Как всегда (франц.).} Приехал Щепин {4} — и начался музыкальный вечер, т. е. Нина, бледная и расстроенная, села за климперкастен, {5} а Щепин со скрипкой поместился подле нее. Мне это было невыносимо смешно и досадно, досадно на всю эту комедию, в которой такое искреннее участие принимали Матушка {6} и Никита, {7} — досадно на нее, что в ней есть жалкое самолюбие, досадно на себя за то, что мне досадно. Я стал [против нее] у печки и смотрел на нее прямо, с самою злою иронией. Лидия подошла ко мне и попросила перейти на другое место; я стал у двери. Началось: интродукция дуэта Осборна и Берио прошла благополучно, но в вариациях она сбилась. Я не мог удержаться от невольной улыбки, которую мать, кажется, заметила, к несчастию, — да и в самом деле, это было не только невыносимо, но даже неприлично... Когда она кончила — и совершенно смущенная ушла в другую комнату, мне было нисколько не жаль ее. Потом она воротилась, и я начал смеяться над ее смущением: Non! се n''est pas de pareils triumphes qu''il Vous faut... Laissez les a m-lle Aslanovitsch...
...Наехало много народу, — весь почти этот круг, которому я так страшно чужд, в котором так возмутительно ложно мое положение. Что общего между ними и мною? Все общее основано на обмане, на ожидании от меня чего-то в их роде... Боже мой! кто бы заставил меня выносить это положение клиентства, если бы, подвергаясь всевозможному нравственному унижению, я не надеялся на несколько минут разговора с нею?.. Еще одно: зачем дано мне видеть все это, зачем во мне нет Suffisance?.. {самодовольства (франц.).} Я сам знаю, что я становлюсь невыносим моей хандрою, моей гордой неловкостью, всем, всем. — Vous etes bien triste aujourd''hui, {Вы сегодня очень печальны (франц.).} — заметила мне Лидия. {3} «Comme a l''ordmaire»... {Как всегда (франц.).} Приехал Щепин {4} — и начался музыкальный вечер, т. е. Нина, бледная и расстроенная, села за климперкастен, {5} а Щепин со скрипкой поместился подле нее. Мне это было невыносимо смешно и досадно, досадно на всю эту комедию, в которой такое искреннее участие принимали Матушка {6} и Никита, {7} — досадно на нее, что в ней есть жалкое самолюбие, досадно на себя за то, что мне досадно. Я стал [против нее] у печки и смотрел на нее прямо, с самою злою иронией. Лидия подошла ко мне и попросила перейти на другое место; я стал у двери. Началось: интродукция дуэта Осборна и Берио прошла благополучно, но в вариациях она сбилась. Я не мог удержаться от невольной улыбки, которую мать, кажется, заметила, к несчастию, — да и в самом деле, это было не только невыносимо, но даже неприлично... Когда она кончила — и совершенно смущенная ушла в другую комнату, мне было нисколько не жаль ее. Потом она воротилась, и я начал смеяться над ее смущением: Non! се n''est pas de pareils triumphes qu''il Vous faut... Laissez les a m-lle Aslanovitsch...
23 кб
14 кб