Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Сначала нужно бы читать повесть «Ангелы приходят и уходят». Это отдельная повесть о любви, обрамление которой и составляет роман «Приидите, любящие». Роман — это уже рассказ о том как писалась повесть, с материалами и комментариями, смешными и печальными.
отрывок из произведения:
...Сережин проснулся глубокой ночью от ощущения ужаса: опять приснилась эта проклятая Смерть. Взмокший, вскочил с постели, ринулся на кухню, не зажигая света (не дай бог Томку разбудить!) нащупал в шкафчике корвалол, зубами вырвал пластмассовую капельницу, вылил в стакан чуть не половину пузырька, разбавил водой, выпил — и только тогда перевел дух. Подставил лицо под струю холодного воздуха из форточки. Вскоре стало холодно. Вернулся в комнату, ощупью отыскал под диваном шлепанцы, взял со стола первую попавшуюся книгу и пошел в ванную.
Тут было тепло, уютно, светло. Сережин сел на краешек ванны, поставив ноги на край унитаза, открыл книгу. Это было описание путешествий Николая Вавилова. Полистал, разглядывая картинки — пальмы, барханы, слоны, женщины в паранджах, ослы, люди с черными огромными зонтиками, — и начал успокаиваться. «Черт возьми, так и с ума сойдешь незаметно», — подумал он. Потом — меланхолически: «Ну и сойду. И так все кругом сумасшедшие. Причины разные, результат — один. Паранойя...» Дальше думать уже не хотелось: корвалол подействовал. «Последний флакончик остался... Надой новый покупать — опять придется Томку просить. Не забыть бы...». Сережину корвалол в аптеках уже не давали — он считался спиртосодержащим.
Вернулся в комнату. В окошко, сквозь паутину ветвей, заглядывали одноглазые фонари. А за ними — серая кладбищенская дорога, смутные силуэты пятиэтажек. Серых, мертвых. Форменная могила.
На диване Араратом белел Томкин живот. Сережин аккуратно и ловко перешагнул через него, забрался под одеяло, уткнулся носом в ковер.
Но сна почему-то не стало. Опять мелькнуло перед глазами освещенное синим солнцем белое лицо с провалившимися глазницами, и сердце упало. «Все уйдем. И я, и Томка, и теща, и дети. Куда-то... Навсегда». Он вздрогнул от этих безрадостных мыслей и совсем уж было собрался ткнуть локтем в мягкий Томкин бок, и позвать ласково: «То-омчик!», — но тут же вспомнил предыдущий опыт. Томка подскочила и быстро проговорила: «А? Опять хлеба нет?». «Какого хлеба?» — удивился Сережин. — Причем тут хлеб? Просто грустно...». «Ладно-ладно, — пролепетала она. — Куплю на обратном пути. Две буханки в одни руки, больше не дают». «Эх ты! — проворчал тогда Сережин про себя. — Две буханки!.. Ну, спи, черт с тобой!» Синее солнце на мгновение вновь вспыхнуло в голове и медленно погасло. Кошмар отступил. И потянулись мысли: «Подлец я!.. Нет, несчастный я человек. Нет, это Томка несчастный человек. И Маринка с Верочкой. Хотя у этих все несчастья еще впереди. Да, черт знает, что у них впереди! Куда катимся?.. Не хотел бы я жить лет этак через сто. Каннибализм и идиотизм. Тьма... Сейчас и то друг дружку жрут. Вот, как Втемякин меня съел. У, сволочь! А теперь, гад, на пенсии, при всех регалиях и наградах. Как же! Верный ленинец! На лаврах, козел, почивает. В спецмагазин за апельсинами ходит. И в газеты строчит: не та, мол, молодежь нынче пошла! А скольких молодых он сожрал? Без соли, главное? А уж ругани-то, ругани-то сколько было. За сердце хватался. А инфаркта — ни одного. Здоров, как лошадь... А! Наверное, начальники бессмертны. Как олимпийцы. Члены Французской Академии. Да... Олимпийцы... О чем это я?»
Тут на ум пришло имя — Иокаста. Кто такая? Из греческих мифов. Надо бы Куна посмотреть...