Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Джек Керуак (Jack Kerouac) — американский писатель, идеолог и летописец «beat generation», социального и литературного движения 50-х годов.
Родился в городе Лоуэлл, штат Массачуссетс, 12 марта 1922 года. Учился (недолго) в Колумбийском Университете. Прославился как автор своеобразной нонконформистской прозы, особнно романом «On the Road» (1957). Литературный успех сопуствовал также романам Керуака «The Dharma Bums», «The Subterraneans» (оба — 1958), «Doctor Sax» (1959), «Lonesome Traveler» (1960) и «Big Sur» (1962). Романы Керуака отличает автобиографичность, структурная аморфность, они повествуют о бродячей жизни, глубоком разочаровании в общественных институтах, подкрепляемом наркотиками, алкоголем, мистицизмом и горьким юмором. Джек Керуак скончался от потери крови в результате порезов, полученных в состоянии тяжелого опьянения, в госпитале города Санкт-Петербург штата Флорида 21 октября 1969
(c)OZON.ru
отрывок из произведения:
...Но изначально Марду действительно зависела только от самой себя и была независима объявляя что никого не желает, не хочет ни с кем ничего общего, закончив (после меня) тем же — что нынче в холодной проклинающей ночи я чувствую в воздухе, это ее объявление, и что ее маленькие зубки больше не мои а вероятно враг мой упивается ими и обращается с нею по-садистски как она вероятно и любит и как не обращался с нею я — убийство витает в воздухе — и тот блеклый угол где сияет лампа, и вихрятся ветры, бумага, туман, я вижу великое обескураженное лицо самого себя и моя так называемая любовь никнет в переулке, не годится — как прежде это были меланхоличные сникания в горячих креслах, усугубленные фазами луны (хотя сегодня великолепная осенняя ночь полнолуния) — там где тогда, прежде, это было признанием нужды моего возвращения ко всемирной любви как должно великому писателю, типа какого-нибудь Лютера, какого-нибудь Вагнера, теперь от этой теплой мысли о величии зябко веет холодом — ибо и величие умирает — ах и кто только сказал что я велик — и предположим кто-то был великим писателем, тайным Шекспиром ночью под подушкой? или в самом деле так — стихотворение Бодлера не стоит его скорби — его скорби (Это Марду в конце концов сказала мне: «Я бы предпочла счастливого человека несчастливым стихам которые он нам оставил,» с чем я согласен а я Бодлер, и люблю свою смуглую любовницу и тоже склонялся ей на живот и слушал перекаты внутри) — но мне следовало бы понять по ее первоначальному объявлению независимости чтобы поверить в искренность ее отвращения к вовлеченности, вместо того чтобы бросаться на нее как будто и поскольку я фактически хотел чтобы мне стало больно и желал «истерзать» себя — еще одним терзаньем больше и они задвинут синюю крышку, и мой ящик плюхнется парень — ибо теперь смерть гнет свои крыла над моим окном, я ее вижу, я ее слышу, я чую ее запах, я вижу ее в вялом висенье моих рубашек которым больше не суждено быть ношенными, ново-старых, стильно-старомодных, галстуки подвешенные змееподобно которыми я даже уже и не пользуюсь, новые одеяла для осенних мирных постелей теперь корчатся порывами коек в море себяубийства — утраты — ненависти — паранойи — это в ее личико я желал проникнуть, и проник...