Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Михаил Емцов и Еремей Парнов — писатели по преимуществу «земные» и очень современные. В советской и мировой фантастике сейчас работает много ученых. У Емцева и Парнова их принадлежность к науке сказывается весьма ощутимо. В основе их рассказов всегда лежат современные научные представления или гипотезы. В рассказе «Фермент М» затрагивается одна из проблем современной эволюционной биохимии. Сделанное советскими учеными открытие, преломляясь в быт, порождает в жизни главного героя небезынтересную ломку привычного восприятия окружающей действительности.
отрывок из произведения:
...Когда началось Происшествие? Трудно сказать, было ли у него определенное начало. Оно начиналось постепенно. Оно длилось. Оно ждало. А потом вдруг вспыхнуло и осветило. Так неяркая огненная точка, похожая на неведомое насекомое, ползет по хрустким веточкам валежника, подбирается к сухим шуршащим листьям, проходит мгновение — и костер вспыхивает, трещит, выбрасывая к небу брызги огня и света. Темнота оживает, в ней появляются прятавшиеся доселе сосны и березы, размахивают косматыми ветвями, угрожают...
На столе, как сейчас помню, расположился глиняный божок. Стол и статуэтка принадлежали Тукину. Божок, прямо скажем, имел вид довольно невзрачный. Безносый, безглазый, безротый — в нем не было ничего человеческого, не говоря уже о божественном. Тукин тем не менее был от него в восторге. Он заполучил сей уникум во время поездки в Южную Америку. Тукин утверждал, что этот микроидол когда-то украшал храм древнего города на реке Копан в Гватемале или в Гондурасе или еще где-то там очень далеко. Я любил поговорить с Тукиным о древнем племени майя, к которому, по словам Тукина, этот идол имел некое родственное отношение. О майя Тукин мог говорить бесконечно. И только хорошие слова. К племени майя Тукин относился о пристрастием. Он не замечал в нем пороков, прощал недостатки и до небес превозносил достоинства. Эта слабость делала Тукина отличной мишенью для острот. Он заглазно получил титулы Вождя племени майяйцев, Голубого жреца Ахукумху и Великого хранителя тайн храма Чечевица (от Чичен-Ица). Мой приятель Жора называл его Монтесума Ястребиный Коготь. Но Тукин был непробиваем. Насмешки скатывались с него, словно капли дождя с силиконового плаща. У энтузиаста уши растут внутрь — он слышит только себя.
Самое забавное заключалось в том, что Тукин, по специальности химик-аналитик, никакого касательства к древним городам майя не имел. Это было его очередное увлечение. Однажды я привел моего друга археолога Диму в лабораторию Тукина. Цель визита заключалась в установлении реликтовой подлинности древнеиндейского идола. Худой, черный Дима внимательно рассматривал глиняную скульптуру, а Тукин подобострастно поглядывал на археолога снизу вверх. Дима молчал. Я очень хорошо слышал настороженное посапывание тукинских сотрудников. Они сидели за соседними столами и притворялись, будто заняты делом. В действительности, я уверен, они все ждали, что скажет специалист по древности. Я отметил танькин взгляд, смысл которого был мне предельно ясен. Она и ее две подружки были полны страстного нетерпения. Они готовились к тому моменту, когда можно будет, повизгивая, корчась, изгибаясь, роняя слезы, вскрикивая, размахивая руками, тряся головой, безудержно расхохотаться, а затем неделю ходить и, здороваясь, ласково и намекающе улыбаться. Ужасный человек эта Танька. Ей лет двадцать с небольшим, но и в такой короткий промежуток времени она успела, как сама изъясняется, столько «наехидничать и попить кровушки», что иному, разумеется порядочному, человеку этого хватило бы лет на сто, сто пятьдесят.
— По-моему, это глина, — не очень уверенно сказал Дима.
— Вы хотите сказать, что изделие из глины? Разумеется, в племени майя было немало первоклассных мастеров, и они...
— Нет, это не изделие. Это ком глины. И все.
За танькиным столом послышалось счастливое рыдание. Пришло ее мгновение. Ничего не поделаешь, такова эта девушка. Влезть в самый неподходящий момент в центр серьезного разговора, ляпнуть во всеуслышание тщательно оберегаемый секрет, намекнуть с независимым видом на тайну, которой не существует, затеять свару из-за пустяка, поссорить многолетних друзей и затем удалиться на свое рабочее место с видом оскорбленного ангела — таков неполный перечень деяний этой злодейки за шестичасовой рабочий день. Я удивляюсь Тукину, почему он все это терпит. Я б не посмотрел ни на невинно раскрытые глаза, ни на ясный взор и приветливую улыбку, ни на шуршащий снежный халат. Все это атрибуты дьявола, я не сомневаюсь.
— То есть, простите, вы говорите, что... — Тукиы слегка растерялся. Он покраснел, и волосы его стали еще светлее. Я понимал Тукина. Конечно, если говорить серьезно, этот божок ничего не значил для него, но все же он привык к нему. В свое время было сказано много разных слов по поводу божка, было сделано немало серьезных и остроумных предположений, и крушение идола Тукин должен был воспринимать весьма болезненно. Неприятнее всего терять то, чего не имеешь, но надеешься иметь. Потеря надежды тождественна исчезновению будущего. Легче расстаться со столетиями прошлого, чем утратить один завтрашний день. Тукин был расстроен...
«хуже ваша оценка лучше»
...Когда началось Происшествие? Трудно сказать, было ли у него определенное начало. Оно начиналось постепенно. Оно длилось. Оно ждало. А потом вдруг вспыхнуло и осветило. Так неяркая огненная точка, похожая на неведомое насекомое, ползет по хрустким веточкам валежника, подбирается к сухим шуршащим листьям, проходит мгновение — и костер вспыхивает, трещит, выбрасывая к небу брызги огня и света. Темнота оживает, в ней появляются прятавшиеся доселе сосны и березы, размахивают косматыми ветвями, угрожают...
