Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Российский писатель, журналист. Родился в Баку. Работал гидрологом на научно-исследовательских судах на Каспийском море. В 1974 году начинает работать дезактиваторщиком на ЛАЭС и переезжает в Сосновый Бор. В 1981 году заканчивает факультет журналистики Ленинградского Государственного Университета, после которого работал в районных газетах и многотиражках.
В его багаже есть два триллера с элементами фантастики – «Покровитель» и «Шапочный разбор» (1998), а также книга «Считаю до трех!», жанр которой автор определил как «мениппея», объединивший в себе и детектив, и гротеск, и фантастику.
отрывок из произведения:
«...Свиньи вилками хлебали из говядины уху!» — такая идиотская абракадабра пришпилена булавкой к стене. Завершающий штрих к общему кавардаку. Пепельница, пускающая зайчики медным нутром в потолок с батареи отопления. А окурки усеивают блюдце, а кофейная чашка существует вне блюдца, приклеившись к табурету, и еще на табурете машинка «Москва». И железки с буквами торчат — сразу много. Как лапы у богомола. Заклинились. Так всегда бывает, если одновременно нажать на несколько клавиш рукой. Только здесь не рукой, а головой. Сидит человек, уткнувшись носом в клавиатуру пишущей машинки. Уснул? Несмотря на банку кофе, которая валяется рядом. Нет, не уснул. Иначе бы не было звонка в наш райотдел, и нас бы здесь не было. И у меня внутри не было бы схватывающего чувства невесомости — потому, что это мой первый выезд «на труп». И убитый... Впрочем, почему убитый?! «Выбрось книжки из головы!» — так наставляет Куртов.
И я его понимаю, когда он переходит на отеческий тон, говоря со мной о моем же представлении милицейской специфики. Я его понимаю, когда он наставляет: контролируй себя. Контролирую: медное нутро пепельницы, лапки богомола — перебор, лирика! Убитый — тоже... скороспелый вывод. Просто умер человек в цветущем возрасте, на вид сорока нет. И сейчас не киношно-книжный детектив, а просто утро. И сдал бы спокойно дежурство — Куртов уже прибыл на смену, и спать хочется...
Но соседка возвращается из ночной смены, и дверь к соседу открыта, и свет у него горит, а сам в одежде спит! Опять набрался! Она, соседка, знает — его уже однажды дружок притаскивал в жутком состоянии. Всякие фельетоны пишет, а сам-то хорош! И свет не гасит, хоть и спит. А за свет пополам платить, а у нее только лампочка одна, и она ее выключает сразу, когда не надо... Потом на кухню пошла чаю «скипятить» после смены, и там тоже свет «негашенный»! И тут решила, что надо ему все сказать!.. А он и не просыпается, белый какой-то, даже желтый. Вот...
Куртов тем временем уже осмотрел комнату, обнаружил магнитофон «Легенда» во включенном состоянии. Он, магнитофон, тихо шипел — всю ночь батарейки свои просаживал вхолостую. Потому что врач наш из бригады уже сказал — между одиннадцатью и часом ночи это произошло. Хотя точнее он скажет попозже.
Соседку успокаиваем, протокол оформляем. Смотрю на машинку — лист бумаги:
«ПЬЯНКИ ПРИ ДВОРЕ КОРОЛЯ АРТУРА. Древние были мудры. Если они что-то изрекали, то на века. К примеру: ин вина веритас. Вероятно. Во всяком случае, допустимо. Если не забывать, что ин вина еще и спиритус...» Вот и все, что там было. Начало очередного фельетона, наверное. А на кассете, когда я ее перевернул, была музыка. Рояль вел себя солидно и уверенно. И вот к нему почти неслышно подкрадывается скрипка. И когда они встречаются, возмущается большой барабан, привлекая внимание общественности. И та — в лице тромбонов, фанфар, кларнетов — немедленно откликается и трубит всем, что...
Вот и все, что там было. Начало очередного фельетона, наверное. А на кассете, когда я ее перевернул, была музыка. Рояль вел себя солидно и уверенно. И вот к нему почти неслышно подкрадывается скрипка. И когда они встречаются, возмущается большой барабан, привлекая внимание общественности. И та — в лице тромбонов, фанфар, кларнетов — немедленно откликается и трубит всем, что...
«...Свиньи вилками хлебали из говядины уху!» — такая идиотская абракадабра пришпилена булавкой к стене. Завершающий штрих к общему кавардаку. Пепельница, пускающая зайчики медным нутром в потолок с батареи отопления. А окурки усеивают блюдце, а кофейная чашка существует вне блюдца, приклеившись к табурету, и еще на табурете машинка «Москва». И железки с буквами торчат — сразу много. Как лапы у богомола. Заклинились. Так всегда бывает, если одновременно нажать на несколько клавиш рукой. Только здесь не рукой, а головой. Сидит человек, уткнувшись носом в клавиатуру пишущей машинки. Уснул? Несмотря на банку кофе, которая валяется рядом. Нет, не уснул. Иначе бы не было звонка в наш райотдел, и нас бы здесь не было. И у меня внутри не было бы схватывающего чувства невесомости — потому, что это мой первый выезд «на труп». И убитый... Впрочем, почему убитый?! «Выбрось книжки из головы!» — так наставляет Куртов.
