Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Среди множества определений фэнтези есть такое: «литература, описывающая мир, где в той или иной форме присутствует волшебство». Правда, в эту категорию попадает и всякого рода оккультная литература, но у любого определения есть свои уязвимые стороны. Мир, который описывает Наталья Ипатова, не рухнет, если в одни прекрасный день все на свете колдовство утратит силу.
отрывок из произведения:
...Экое чудище принесли волны! Подобно муравьям гребцы впряглись, натянули грудью канаты, и тащат, тащат его на берег. Человек двести их, не меньше, а меньше бы и не справились. Даже отсюда, со склона обращенного к гавани холма видно, как бугрятся мышцы моряков и уходят в истоптанный песок босые ноги, слышен скрип дерева и явственно доносятся хриплые крики и брань келейста. Это вот она и есть — знаменитая афинская триера? Чудо морское с круглым глазом, нарисованным на носу, таким блестящим и влажным, что кажется, сейчас сморгнет. И какая огромная!
Розовые лучи, скользнув над эвбейскими горами, достигли наконец глади залива, подсветив туман, стелющийся над водой, словно пеплос богини. Обшитый сверкающей медью таран обрадовался солнцу. Чайки орали в бирюзовом утре, и выглядело оно хрустальным и твердым, и удивительно прозрачным, хоть его на смальту режь и дивной красоты мозаики выкладывай.
На берег тянут, стало быть, долго им стоять. Гоплиты в сверкающей бронзе уже протопали по сходням, разминая на суше ноги. Охочая до новостей портовая толпа мигом окружила их. Груди в панцирях выглядят круглыми как бочонки, а сами воины — рослыми и статными. Шлемы на головах, с гребнями, украшенными стриженой щеткой конского волоса, изрядно прибавляют им в высоте. Всегда подмечай пропорции, советовал отец, ибо только правильное — красиво, и только естественное — жизнеспособно. Поножи-кнемидес, мечи: будто в бой собрались. А скорее просто демонстрируют сельской провинции афинский лоск. И афинскую мощь, к слову. Ну-ну, непременно сказал бы отец.
Постояв так некоторое время и покрутив головами, словно определяя направление на суше, и нетвердо ступая, воины кривыми авлидскими улочками побрели наверх, в город. Навстречу им с гор, по колено в бесчисленных овцах спускались пастухи, надеясь продать на корабли мясо. Огромные как великаны, с усами, струящимися по груди, в козьих мехах и остроконечных кинэ, сопровождаемые косматыми псами и козами с глазами безумных менад. Про пастухов, целые сезоны проводивших в горах под открытым небом, в молчаливом созерцании неба и камня, говорили многое, чаще, правда, обиняками. Чем-то они напоминали одичавших в странствиях богов, а Неокл будучи ребенком подозревал, будто бы и сапоги вместо сандалий они носят недаром: скрывают раздвоенные копыта — символ родства с Играющим на флейте. Богам, как известно, неведомо понятие греха.
Неокл даже на цыпочки привстал, глядя через ограду и машинально обминая пальцами подобранный комочек глины. На нем был только подпоясанный рабочий экзомис на левом плече, и знобкие мурашки покрыли кожу. Его бы воля, бежал бы в порт со всех ног положить ладонь на выпуклый влажный борт, каждому мальцу обещающий неведомое, волнующее, непривычное и чужедальнее. П меньшей мере подвиги аргонавтов. Четырнадцать лет от самого рождения видеть вокруг себя одни только колосящиеся поля, на которых от похищения Европы не произошло ничего, достойного легенд. Умереть можно от одного их аттического чванства. Тоже соль земли. Афинская соль.
Передернув плечами, мальчик невольно бросил взгляд направо, в сторону дома соседа, пребывавшего об эту раннюю пору в постыдной сонной тиши. Даже рабы спали. Матушка Неокла Агия не раз поджимала губы в адрес хозяйки, что не будит своих домочадцев и слуг, но сама будима ими, однако дом, затененный оливами, помимо воли притягивал его взгляд. Ветер шевелил листву, мелькание ее серебристой изнанки словно сетью-невидимкой накрывало соседское жилище, и на некоторое время зачарованный Неокл словно дыхание потерял...
...Экое чудище принесли волны! Подобно муравьям гребцы впряглись, натянули грудью канаты, и тащат, тащат его на берег. Человек двести их, не меньше, а меньше бы и не справились. Даже отсюда, со склона обращенного к гавани холма видно, как бугрятся мышцы моряков и уходят в истоптанный песок босые ноги, слышен скрип дерева и явственно доносятся хриплые крики и брань келейста. Это вот она и есть — знаменитая афинская триера? Чудо морское с круглым глазом, нарисованным на носу, таким блестящим и влажным, что кажется, сейчас сморгнет. И какая огромная!
