Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Писатель Сергей Каледин начал свою творческую жизнь с того, чем обычно ее заканчивают — повесть «Смиренное кладбище». Начало оказалось успешным — издание во многих европейских странах, экранизация, постановка в театре.
Когда советские критики ознакомились с первым произведением Сергея Каледина «Смиренное кладбище», они назвали автора «гробокопателем», не подозревая, что в этом есть доля правды — одно время писатель работал могильщиком. Написанная в 1979 году, повесть вышла в конце 80-х, но даже и в это «мягкое» время произвела эффект разорвавшейся бомбы.
отрывок из произведения:
— ...Вроде здесь... Да, здесь. Окно открой и под вяз уходи. Топор возьми, корней много. Успеешь к одиннадцати? У них без отпевания. Смотри. Копай глубже: специально просили. Не морщись. Не обидят...
Петрович показал Воробью чуть заметный холмик, заросший, без ограды. В холмике торчал погнутый ржавый трафарет. Фамилии на нем не было — сошла со временем. «Бесхоз толканули. Ясненько... — Воробей проводил взглядом заведующего, воткнул официалку в холм. — Пахоты хватит, подбой под вяз ковырять».
— Воробей! У них колода, не забудь! — крикнул издалека Петрович. Вспомнив, что Воробей не слышит, вернулся: — Колода у них. Шире бери.
— Мать учи. Воробей ученый, — с поддельным раздражением отмахнулся Лешка.
— Ну давай, — заторопился заведующий. — Кончишь — в контору скажи. А где твой-то, Мишка?
Воробей не расслышал, присматривался к месту. Не очень-то развернешься: сзади — два памятника; спереди — вяз чуть не из холма растет здоровый... Землю кидать — только в стороны. Потом за досками надо к часовне идти. И Мишка еще запропастился, сучий потрох.
Вчера вечером, правда, договорились, что Мишка с утра задержится: поедет на Ваганьково за мраморной крошкой — цветники заливать. Воробей знал, что быстро Мишка не обернется: пока купит, пока машину найдет, дай Бог, к обеду успеть. И все-таки психота закипала. И до больницы-то заводился с пол-оборота, ну а теперь до смешного доходило: спичка с первого раза не чиркалась, или молоток где позабудет, или свет в сарае потух — глаза сырели и начинала трясти ярость. И знал, что потом стыдно будет вспомнить, но поделать с собой ничего не мог.
Воробей прикурил новую сигарету от первой, высосанной чуть не до фильтра, языком привычно кинул ее в угол рта; взялся за блестящий полированный черенок лопаты. Взглянул на часы: полдевятого. Будет к одиннадцати яма, на то он и Воробей.
Он разметил будущую могилу: четыре лопаты — в головах, три — в ногах, и так, чтобы в длину метра полтора, не более. Это окно, чтобы копать меньше. На всю длину гроба потом подбоем выбирать надо. А раз гроб — колода — выше и шире обычного, варшавского, то и подбой чуть не с самой поверхности, вглубь удлиняя, выбирать придется. И стенки отвесно вести: заузишь, не дай Бог, колода застрянет в распор — назад не вытянешь. Летом, правда, еще полбеды: подтесать лопатами землю с боков — и залезет как миленький. А зимой — пиши пропало: земля камeнная — лопатой не подтешешь. На крышку гроба приходится прыгать, ломами шерудить. Какое уж тут, на хрен, благоговение к ритуалу. Родичи выражаются, и на вознаграждении сказывается.
А попозже и по башке огрести можно. От товарищей.
Воробей с самого начала учил Мишку: когда колодa — бери шире, делай лучше — плохо само выйдет. Без Воробья дорого бы стоила Мишке вся кладбищенская премудрость. Еще научил копать; не гляди, что ребята до нормы недобирают, с них спрос один, а с тебя, другой: ты временный.
Сезон пойдет — друг друга жрать будут, хрящи захрустят.
Не боись — прорвемся. Воробья держись — на пропадешь!
Воробей выплюнул окурок, поправил беретку. Ну, давай, инвалид! Залупи им яму, чтоб навек Воробья запомнили! Жалко, одна могилка на сегодня задана: когда работы мало, и психуешь больше, и сон дурной. Ладно, решил Воробей, раз одна — я ее, голубушку, без ноги заделаю. Точно! Эх, не видит никто! Воробей даже распрямился на секунду, посмотрел по сторонам. Вроде никого, а может, не видит он, зрение-то... А, черт с ним! Погнали!
Воробей поплевал на левую, желтую от сплошной мозоли ладонь, охватил ковылок лопаты, покрутил вокруг оси. Правой рукой цапнул черенок у самой железки и со свистом всадил лопату в грунт. И пошел. Редко так копал, только когда время в обрез, когда уже гроб — из церкви, а могила не начата...
— ...Вроде здесь... Да, здесь. Окно открой и под вяз уходи. Топор возьми, корней много. Успеешь к одиннадцати? У них без отпевания. Смотри. Копай глубже: специально просили. Не морщись. Не обидят...
