Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Генри Каттнер (1915-1958) — известный американский писатель-фантаст, одно из самых ярких имен 40 — 50-х годов — начала «золотого века» научно-фантастической литературы США. За время своей недолгой (около двадцати лет) писательской карьеры Каттнер зарекомендовал себя как мастер различных направлений НФ. Его произведения оказали заметное влияние на последующее развитие этого жанра в Америке.
отрывок из произведения:
...Председатель Объединения чуть не свалился с кресла. Щеки его посерели, челюсть отвисла, а суровые голубые глаза за контактными линзами потеряли свою обычную проницательность и стали просто глупыми. Бен Холлидей медленно крутнулся на кресле и уставился на нью-йоркские небоскребы, словно желая убедиться, что все еще живет в двадцать первом веке — золотом веке науки.
За окном не было никакой ведьмы на метле.
Несколько приободрившись, Холлидей повернулся к прямому седовласому человеку с узкими губами, сидевшему по другую сторону стола. Доктор Элтон Форд не походил на Калиостро, он выглядел тем, кем был на самом деле: величайшим из психологов.
— Что вы сказали? — неуверенно переспросил Холлидей.
Форд с педантичной точностью соединил кончики пальцев и склонил голову.
— Вы же слышали. Все дело в призраках. Вашу антарктическую станцию захватил призрак.
— Вы шутите. — В голосе Холлидея звучала надежда.
— Я представляю вам свою теорию в наиболее упрощенной форме. Разумеется, я не могу ничего доказать без исследований на месте.
— Призраки!
Тень улыбки скользнула по губам Форда.
— Без белых саванов и звенящих цепей. Этот тип призрака не противоречит логике, мистер Холлидей, и не имеет ничего общего с суевериями. Он мог появиться только в век науки, а для замка Отранто был бы абсурдом. В наши дни вы со своими интеграторами проложили призракам новые пути. Боюсь, если ничего не предпринять, после первого призрака появятся следующие. Я верю в свои силы, в то, что сумею поправить дело и сейчас, и в будущем, но доказать это могу только эмпирически. Я должен уничтожить призрака не с помощью колокольчика, Библии и свечи, а психологическим воздействием.
Холлидей никак не мог прийти в себя.
— Вы верите в духов?
— Со вчерашнего дня я верю в особый вид духов. В принципе, явление это не имеет ничего общего с фольклорными персонажами, однако, оперируя иными данными, мы достигаем тех же результатов, что и авторы страшных историй. Симптомы те же самые.
— Не понимаю.
— В эпоху волшебства ведьма варила в котле травы, добавляла пару жаб и летучих мышей, и этой микстурой лечила сердечные недуги. Сегодня мы оставляем фауну в покое и лечим сердце наперстянкой.
Обалдевший Холлидей покачал головой.
— Мистер Форд, признаться, я не знаю, что вам ответить. Должны быть веские причины для таких утверждений...
— Уверяю вас, они есть.
— Но...
— Пожалуйста, выслушайте, — с расстановкой сказал Форд. — С тех пор, как умер Бронсон, вы не можете удержать на своей антарктической станции ни одного оператора. Этот парень — Ларри Крокетт — высидел дольше остальных, но и у него проявляются определенные симптомы: тупая безнадежная депрессия, полная инертность.
— Но ведь эта станция — один из главных научных центров мира. Откуда призраки в таком месте?
— Мы имеем дело с совершенно новым видом призрака, — объяснил Форд. — И в то же время с одним из самых старых. И опаснейшим. Современная наука завершила сегодня полный круг и создала призраков. Мне не остается ничего иного, как отправиться в Антарктиду и попытаться изгнать дьявола.
...Председатель Объединения чуть не свалился с кресла. Щеки его посерели, челюсть отвисла, а суровые голубые глаза за контактными линзами потеряли свою обычную проницательность и стали просто глупыми. Бен Холлидей медленно крутнулся на кресле и уставился на нью-йоркские небоскребы, словно желая убедиться, что все еще живет в двадцать первом веке — золотом веке науки.
